Another. Часть 2. Как?.. Кто?..

– Значит, это вы тогда были учителем обществоведения и куратором драмкружка. И вы же двадцать шесть лет назад были классным в три-три, потому и маму мою знаете…

– Совершенно верно. Полагаю, ты это понял, когда зашел сюда в прошлый раз и просмотрел тот альбом.

– Мм, ага… Но как вы оказались здесь?

– Это непростой вопрос.

– Извините.

– Не за что извиняться. …Мисаки-кун тебе не рассказала, значит?

Я покосился на Мей.

– Нет, не рассказала.

– Хмм.

Тибики-сан поднял глаза на висящие на стене часы. С начала пятого урока прошло чуть больше получаса.

– У вас по четвергам рисование, да? Полагаю, и классный час после него вы тоже пропустите?

Мы с Мей быстро переглянулись и разом кивнули.

– Мы подумали, что всем будет проще, если нас там не будет.

– Несомненно. Вы приняли верное решение.

– Ээ, Тибики-сэнсэй? – задал я вопрос, который только что у меня родился. – А это ничего, что вы с нами общаетесь?

– Пожалуйста, не зови меня «сэнсэем». «Тибики-сан» вполне достаточно.

– А… ага.

– Видишь ли, я не имею отношения к вашему классу. Все, кто не связан напрямую с классом три-три, можно сказать, в безопасности. Поэтому даже если я общаюсь с вами свободно, это не должно ни на что повлиять.

Ну конечно же. Разумеется, именно поэтому Мей могла спокойно заходить сюда когда заблагорассудится и узнавать у него разные вещи.

– Теперь к твоему предыдущему вопросу, – продолжил Тибики-сан и опустился на стул за стойкой. – Почему бы мне не воспользоваться этой возможностью, чтобы рассказать вам кое-что? Мисаки-кун пока что слышала только фрагменты этой истории.

7

– Откровенно говоря, я не люблю рассказывать о том, что произошло двадцать шесть лет назад. Хотя, возможно, я последний в этой школе, кто был свидетелем тех событий.

Двадцать шесть лет назад, класс 3-3. Смерть ученика по имени Мисаки, которого все любили. А потом…

– Никто не хотел ничего дурного, – произнес Тибики-сан тихим, измученным голосом. – Я был совсем молод и полон учительских идеалов… Я вел себя так, как считал правильным. И ученики тоже. Хотя сейчас то поведение кажется мне легкомысленным. В итоге это послужило толчком к тому, что в нашей школе, фигурально выражаясь, открылись «двери смерти».

Ответственность за это лежит на мне. Кроме того, я в ответе и за то, что не смог остановить «катастрофы», которые начались на следующий год. Вот почему я остался в школе. Я ушел с работы учителя и стал библиотекарем – что в какой-то степени было бегством.

– Бегством? – невольно перебил я. – А при чем тут бегство?

– Одна причина, почему я перестал преподавать, – чувство вины. Я считал, что недостоин быть учителем. Однако была и вторая причина – голый страх, что, если я вновь стану классным руководителем в классе три-три, «смерть» утащит и меня. Поэтому я сбежал.

– А что, учителя тоже умирают?

– Классные руководители и их помощники – да. Потому что они часть класса три-три. Те учителя, которые просто ведут занятия, в безопасности.

Аа, вот, значит, что… До меня вдруг кое-что дошло.

Постоянное беспокойство Юи Мотидзуки на тему самочувствия Миками-сэнсэй. Стало быть, это он не просто волнуется за здоровье учительницы, в которую влюбился. Он боится, что следующей жертвой станет она, поскольку она у нас помощник классного.

– Вот почему я сбежал, – повторил Тибики-сан. – Но я не хотел бросать школу совсем. К счастью, должность библиотекаря как раз освободилась, и я решил остаться здесь. И всегда быть здесь, чтобы наблюдать за тем, как разворачиваются события… Так, я забегаю вперед.

Губы Тибики-сана изогнулись в самоуничижительной усмешке, и он медленно покачал головой. Тогда я спросил:

– Мисаки двадцать шесть лет назад – это был парень или девушка?

– Это был парень, – тут же получил я ответ. – Мисаки – это было его имя. Кандзи «мыс», как в «мысе Эримо».

– А фамилия?

– Ёмияма.

– Что?

– Фамилия была Ёмияма. Такая же, как название нашего города. Полное имя – Мисаки Ёмияма.

Фамилия Ёмияма? Ну… все бывает. Типа как Адати-сан, живущий в районе Адати, или Мусасино-сан из города Мусасино[2].

Я взглянул на Мей. Она вернула взгляд, потом качнула головой. Видимо, она имела в виду: «Я тоже не знала, пока он сейчас не сказал».

– Этот Мисаки-кун, он разбился на самолете или что? – продолжил я выверять историю.

– Это был пожар, – ответ достался мне так же легко, как и предыдущий. – Подобные истории постоянно меняются и приукрашиваются, когда передаются из уст в уста. Почему-то популярной стала версия с авиакатастрофой, но на самом деле это был пожар. Одной майской ночью дом Мисаки Ёмиямы полностью сгорел. И вся его семья погибла. Он сам, его родители и брат на год младше его.

– А из-за чего он случился?

– Никто не знает. Во всяком случае, был сделан вывод, что это не поджог. Хотя версии этой истории есть разные, включая падение метеорита.

– Серьезно?