Аноним

Фрэнк с лёгкой самодовольной полуулыбкой внутренне торжествовал, видя, как наставник опускается на колени между его раздвинутых бёдер и нежно, порывисто трётся щекой о их внутреннюю часть. Так приятно! Фрэнк запрокинул голову, зажмуриваясь в предвкушении. От нехитрой ласки иглы блаженства рассыпались по телу и снова сосредоточились внизу живота, где уже давно поселилось ноющее, жаждущее возбуждение. Джерард, едва касаясь губами кожи, поднялся выше, зарываясь носом в кольца волос, проводя им по нежной коже мошонки, добрался до плоти и принялся мягко, легко целовать, заставляя Фрэнка дрожать в преддверии новой незнакомой ласки. Совершенно не задействуя руки, которые он устроил под разведёнными бёдрами, Джерард наконец приоткрыл губы, неторопливо впуская в себя плоть, при этом создавая небольшое давление, отчего Фрэнк, теряясь в сладких ощущениях тёплого, влажно обнимающего рта, наконец, издал глухой и полный невысказанного томления стон.

«Не останавливайтесь, только не останавливайтесь», — молил он глазами своего соблазнителя, который и не думал об этом; Джерард склонялся и поднимался вслед за движениями собственного рта, вызывая у Фрэнка невозможно сильные ощущения приливов.

Фрэнк был молод и горяч, он не знал, как сдерживаться и стоило ли это делать. Он наслаждался каждым движением, пока случайно не повернул голову и не увидел в зеркале напротив всю жаркую картину целиком: он, распростёртый на белой простыни, и любимый мужчина, настойчиво ласкающий его плоть губами и языком, стоящий перед ним на коленях между раздвинутых бёдер… Всё это стало последней каплей к тому, чтобы он, запустив пальцы в чёрные волосы Джерарда, пытаясь остановить его, наоборот с головой нырнул в свой первый оргазм от его оральных ласк. Его неконтролируемо выгнуло в пояснице, крайним напряжением пробрало ноги, пока несколько волн разной силы прокатились по телу, и семя толчками покинуло его, проливаясь в тёплое лоно рта. Джерард судорожно сглатывал, словно пытаясь не проронить зря ни капли. Фрэнк без сил упал на кровать, раскидывая руки и расслабляя колени. Его приоткрытый рот пересох от судорожного громкого дыхания, и его грудь неистово ходила вверх-вниз, с усилием закачивая воздух в лёгкие. Какое-то время он находился нигде и ни на что не мог реагировать.

Видя это, Джерард, довольно улыбаясь, поднялся с колен и молчаливо подошёл к письменному столу, доставая из маленького выдвижного ящичка стеклянный флакончик с маслянистой жидкостью.

Повернувшись, с неутолённым голодом он смотрел на сладостную картину: бархатная, поблескивающая от бисеринок пота кожа, стройное расслабленное тело, только что достигшее разрядки. Обмякающая плоть, закрытые глаза и трепещущие длинные чёрные ресницы в прорезях широкой маски… Собственное возбуждение слегка отступило, но он прекрасно знал, что ненадолго. Сегодня Джерард намеревался пойти до конца, не было никаких сил ждать дольше, и он уверенно двинулся к кровати и юноше на ней, на ходу скидывая бриджи, чулки и обувь, оставаясь в своей притягательной первозданной наготе. Присев на кровать, Джерард полностью освободил своего любовника от не до конца снятых чулок, пока тот еще находился в полубеспамятном состоянии. Стеклянный пузырёк послушно нагревался от тепла ладони.

Джерард лёг повыше, сбоку от распростёртого тела, и приблизил свои губы к алому уху, уже зная, где у юноши находятся точки, перезапускающие чувствительность. Сбить с толку — вот самое лучшее решение, чтобы начать новую игру, затирая ощущения от прежней.

— Вы знаете, mon cher, что напоминаете мне ангела? Непорочного и чистого, сотканного из тепла и света. Для вас у меня особый дар, — горячо зашептал Джерард, нежно задевая ухо губами и носом.

Чуть помолчав, с удовольствием отмечая, как дыхание любовника выравнивается, а грудь уже не вздымается так неистово, Джерард продолжил:

— В Священном Писании Исхода сказано: «И сказал Господь Моисею, говоря: «Возьми себе самых лучших благовонных веществ: смирны самоточной пятьсот сиклей, корицы благовонной, половину против того, тростника благовонного двести пятьдесят, касии пятьсот сиклей, по сиклю священному и масла оливкового гин; и сделай из сего миро для священного помазания».

Прошептав это, он зубами вытащил пробковую заглушку из потеплевшего пузырька, и вокруг начал распространяться нежный благовонный запах масла, что вязко перекатывалось внутри стеклянных стенок.