Аномалы. Тайная книга

Мальков выглядел удивленным и встревоженным.

— Но это же ерунда. Дар Феи — насылать сны, а Воин может локально искривлять пространство, что позволяет ему проходить сквозь твердые предметы не шире метра двадцати сантиметров. Это все! Что они могут сделать сильному суггестору?

— Ну, к примеру, усыпить его, а потом задушить. Воин физически самый сильный из аномалов.

— Иван Степанович, это какая-то ловушка, непонятная хитрость со стороны Жреца.

— Вероятно. Но Шут, Амазонка и Тьма не пойдут с ним в Детскую, а останутся в Тамбуре. Жрец проинструктирован и готов выполнить условия, хотя у него есть еще одно требование: чтобы Воина и Фею усыпили, причем надолго. Хотя Фея и так спит почти все время… В общем, сейчас Яков готовит снотворное, которое должно уложить этих двоих на пару суток. А мне… — Титор посмотрел на часы, — мне идти через семь минут. Что у тебя?

— Я перепроверил схему подключения сенсор-кольца, — сказал Мальков. — Его не вырубить, никак. Но можно на несколько секунд погасить тревожный монитор и сигнализацию.

— На сколько секунд?

— Три-четыре… не больше, потом охранный контур «Глуби» снова заработает.

— И ты сможешь сделать это вовремя?

— Да. Через камеру в тамбуре я буду видеть вас и все отключу в нужный момент. Иван Степанович, а вы уверены… Ведь это, скорее всего, будет означать…

— Что меня самого убьют? — спросил Титор. Вряд ли. С собой у них оружия не будет, чтобы палить в меня просто с перепуга, а потом начнется разбирательство… Посмотрим.

— Вас уничтожат, — сказал Мальков.

— Сергей, альтернатива страшнее. Думаешь, я не обдумывал все это? Не раз и не два, тщательно, все взвешивая. Даже придумал одно слово: психократия. Вот что здесь будет через несколько лет, если допустить то, что они собираются сделать. Пси-диктатура… Всего через несколько лет, слышишь? — Титор подался вперед. — У них же есть всё, что надо: пиарщики, сетки вещаний, сила, деньги, власть… Найдутся еще суггесторы, специалисты разработают программы пси-контроля — вся страна превратится в стадо баранов.

— Да большинство уже и сейчас… — возразил Мальков.

— Сейчас кто-то слушает правительство, кто-то — церковь, одни — либералы, другие — консерваторы, кто-то уверен, что вся сила в американской демократии, а кто-то ненавидит «пиндосов»… У людей есть разные враги и разные авторитеты. Но если позволить провернуть этот финт с выборами, то через пару лет останется только один авторитет. Пчелиная королева… нет, пчелиный король. Или пастух бараньего стада. Он и его ближайшие помощники. Потом технологию пси-контроля улучшат, откорректируют и распространят на весь мир.

— Всегда находились бунтовщики. При любых империях, диктатурах, разве нет?

— Но и ситуация всегда была другой. Если власть применяла дубинки, то оппозиции оставались хотя бы камни. Если у хозяев луки и мечи, у рабов — дротики и ножи. Если у тех пулеметы, то у этих ружья. А сейчас разрыв в технологиях, в возможностях будет слишком большим. Просто представь: одна сторона владеет лазерным оружием, боевыми спутниками, ракетами дальнего действия, современными средствами связи и наблюдения, а у другой дубинки и камни. Сможет она восстать и победить? Нет, ни при каких условиях. Примерно так и будет, если у власти появятся пси-технологии. Никто не сможет восстать, на это просто не будет никаких шансов. Баранов много, пастухов — один или два да несколько псов с ними. Почему бараны не восстают? У них рога, копыта…

— Потому что им это не надо.

— Правильно. Сама мысль о бунте просто не приходит им в головы, потому что это — бараньи головы, да? Она не может туда прийти, такими баранов создали люди. Результат селекции, искусственного отбора. То же самое делают любые, хоть западные, хоть наши — любые! — власти с людьми. Манипуляции, «образ врага», прочее в этом роде… И все равно кто-то сопротивляется, бунтует, восстает. Но если к делу подключить суггесторов, которые покопаются в головах, очистят их от ненужных мыслей, то идея неповиновения пастухам даже теоретически не сможет возникнуть. Пастух станет равен богу.

— Вам нужно идти, Иван Степанович. — Мальков глянул на часы. — Да и мне пора.

— Идем, — согласился Титор.

Мальков открыл люк, и они тихо выбрались в кладовку, из которой одна дверь вела к камерам аномалов, а вторая — на лестничную площадку. Вышли на лестницу и, прежде чем разойтись, посмотрели друг на друга. Титор хотел что-то сказать на прощание — возможно, им больше не предстояло увидеться, — но не нашел нужных слов и промолчал. Мальков кивнул ему, а потом вдруг побледнел, зажмурившись, прошептал что-то едва слышно — и когда веки его поднялись, взгляд бывшего зама изменился, стал будто расфокусированным.

— Что такое? — спросил Титор.

— Ничего, — произнес Мальков, глядя ему в переносицу. — Все в порядке, Иван Степанович. Я сделаю то, о чем мы договорились.