Аномальщик

— Ленин, Сталин, Хрущёв, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачёв, — пожал я плечами. Простой вопрос.

— Маленкова забыли. Или не было у вас? — Крыс сделал у себя в блокноте пометку.

— Если честно, не помню, — развёл я руками. — Вот Горбачёва застал, это уже при мне было, хотя я совсем мелкий был. С 1985 по 1991.

— А после него?

— А после него всё. Этот великий реформатор дореформировался, что СССР приказал долго жить. С тех пор у нас капитализм.

— Но вы-то не против, насколько я понимаю? — Крыс прищурился. — Судя по желанию вернуться обратно.

— Я вырос в новой стране и не помню старой, так что мне не о чем жалеть. Да и жаловаться грешно, я смог многого достичь. Но я помню, какая безнадёжность была в глазах моих родителей. Как отец приходил домой и говорил, что им снова зарплату не дали, предложили запчастями для трактора взять. А нахрена нам эти запчасти? По полгода зарплату не платили. Хорошо у нас свой сад был. Яблоки на картошку обменивали, мешок яблок на мешок картошки. Великую страну продать за джинсы и уверения в вечной дружбе от вчерашних врагов — это талант надо иметь! В общем, не любят у нас меченого, независимо от того, кто как в жизни приспособился.

Как-то незаметно для меня захлестнули эмоции. Действительно, лично для меня всё получилось просто прекрасно. Спасибо отцу, который несмотря ни на что, старался не раскисать, занимался спортом, меня приучал. Эти уроки преодоления и позволили развернуться, а потом и пережить кризисы. Но, что называется, за державу-то всё равно обидно.

— Бывали за границей? — спросил Крыс.

— Регулярно, — кивнул я.

И тут же вспомнил, что у меня в телефоне фотографии со всего света.

Шурик что-то показал Крысу на моём телефоне.

— В США тоже бывали, судя по фотографии?

— Мы поставляем туда свою продукцию, так что да, бывал, и не раз, — не стал я отрицать.

— Расскажите о вашем предприятии, какую продукцию вы производите?

Крыс спрашивал и спрашивал. Я старался отвечать кратко, но ёмко, чтобы не было никаких подозрений, что я что-то утаиваю. И когда прошёл час, они ушли, а окно снова стало зеркальным.

Я повернулся к Майе. Всё время нашего с учёными разговора её было не видно и не слышно, похоже, она как сидела на стуле, так и не шелохнулась за всё это время. Но сейчас она была какой-то… бледной, что ли.

— Майя, ты в порядке? — спросил я. — Температуры нет?

Подойдя ближе, я хотел положить ладонь ей на лоб, но она отстранилась и легла в кровать.

— Тимур Маратович сказал, что после разговора с учёными у нас отбой, — сказала она бесцветным голосом. — Я посплю, если не возражаете.

— Ну хорошо, спокойной ночи, — я хмыкнул и лёг на свою кровать.

Столько событий, столько информации! Я думал, мозг просто взорвётся! Но нет, стоило голове коснуться подушки, как я моментально уснул.

Проснулся ночью от странного звука. Прислушавшись, понял, что лейтенант Бурова плачет, стараясь не выдать себя. Тревожить не стал. Мало ли какие у девушки причины…

* * *

— Ну, что скажете? — Тимур Маратович жестом руки пригласил сесть двух давешних учёных.

— Модель телефона необычная, — первым заговорил тот, что изучал сотовый, — но многие микросхемы нам знакомы, протокол обмена данными тоже нам известен. Отличия от имеющихся образцов американской техники присутствуют, но не больше, чем между гражданской и военной продукцией, к примеру.

— То есть это вполне может быть просто неизвестная нам модель? — уточнил полковник.

— Да, запросто, — кивнул его собеседник. — Я больше скажу, я не верю, что за сколько там лет?

— Около сорока лет, — подсказал второй, смахивающий на крысу. — Если предположить разделение потока на два параллельных, то примерно до товарища Андропова наши данные совпадают. Разумеется, это первое приближение, и мы не знаем, как именно происходит разделение потоков, плавно или резко.

— Да, благодарю, — кивнул ему первый. — Так вот, не верится, что за сорок лет накопившиеся отличия в такой сложнейшей области, как микроэлектроника, столь незначительны. Больше похоже на то, что этот образец был специально создан с целью дезинформации.

— А ещё он постоянно планшет ноутбуком называет, тоже подозрительно, — кивнул Тимур Маратович. — Но как быть с генетическим совпадением?

— Может, клон? — пожал плечами крысоподобный. — Если честно, в это я скорее поверю, чем в историю про чудесное незаметное перемещение, как по волшебству, в собственный день рождения. Вероятность такого совпадения астрономически низкая. Это лейтенант Бурова из-за её романтического отношения к аномальщикам склонна верить всему, но мы-то с вами серьёзные люди!

— Значит, всё-таки шпион… — Тимур Маратович глубоко вздохнул. — Ну на то вы и контрразведка, вам виднее.

— Действия лейтенанта Буровой тоже вызывают вопросы, — продолжил его собеседник. — Она повела себя по отношению к объекту настолько лояльно, что одними только мечтами о службе аномальщиком этого не объяснить. В США тоже есть свои аномальщики, и туда девушек охотно берут. А здесь её ничего не держит, отца нет, отношения с матерью практически отсутствуют. Наводит на мысли, знаете ли.