Аномалия Шарли

Анна рассмеялась, когда я прислонилась к ней сбоку. Обычно я не прижималась на кого-то так, но я чувствовала себя в облаке — облаке, которое я получала от запаха клея Уолтера, за исключением того, что это облако было не только в моей голове.

— Я не чувствую пальцев на ногах, — буркнула я. Потом, после панической мысли. — У меня есть пальцы на ногах…? Или я не забрала их?

— Откуда забрала?

— Из магазина пальцев ног.

Мое тело сотряслось от хихиканья Анны.

Где-то глубоко в единственном безоблачном уголке моего разума часть меня кричала: нет никакого магазина пальцев ног, дура! Но я знала, что если послушаю эту крошечную, невеселую Шарли, то снова начну обо всем беспокоиться. И я не хотела волноваться сейчас.

Я просто хотела посидеть с Анной и поговорить.

— Что, если бы жизнь была такой? — сказала она через мгновение. По тому, как она говорила, я могла сказать, что дым, должно быть, попал в нее: она звучала так же туманно, как и я. — Что, если бы можно было зайти в какой-нибудь магазин и выбрать, как ты хочешь выглядеть?

— Ты можешь: это называется формой предпочтения.

— Что?

— Ладно, ладно — смотри, — буркнула я, пытаясь сесть прямо. — Смотри.

— Я смотрю, тупица, — сказала Анна с оттенком веселья.

Но почему-то мне этого было мало: я схватила ее под подбородок.

— Смотри, это называется форма предпочтения. Больница дает ее, когда выигрываешь в лотерею для детей. А ты — ты заполняешь эту форму и можешь сделать своего ребенка похожим на кого угодно, — я махнула рукой так, что чуть не упала, — на кого угодно.

— Детская лотерея? — я ощущала, как Анна хихикала под моей ладонью; чувствовала ее горло, пока оно скользило под кончиками моих пальцев. — Откуда ты взяла эту хрень?

— Это не чушь. Это реально.

— О, угу, — ее рука скользнула вниз, обвила мою талию. — И ты можешь сделать их похожими на что угодно?

— Что угодно.

— И можно попросить оранжевые глаза?

— Конечно! Ну, я имею в виду, ты можешь попробовать, но это не всегда срабатывает, — я указала на свое лицо для примера. — Мои родители определенно не заказывали это.

— Ой, я думаю, ты милая.

— Да? Ну, Говард говорит, что я выгляжу так, будто кто-то сделал меня с тремя дополнительными порциями уродства.

Слова Анны были так сдавлены от смеха, что я едва могла их разобрать:

— Кто такой Говард?

— Он из Лаборатории — начальник отдела планирования. И он… плохой.

Что-то изменилось. Облако, которое заставило меня чувствовать себя такой спокойной и светлой, внезапно погасло. Он сжалось вокруг моей головы, сдавило до боли.

— Чем он плох?

Голос Анны доносился за тысячу миль. Кто знал, сколько времени потребовалось, чтобы эти слова достигли меня? Она могла говорить много лет назад.

— Он ищет меня, — услышала я свой голос. — Меня ищут.

Я не знала, кто они. Не знала, почему я это сказала. Мое тело качалось, когда перед моими глазами проносилась головокружительная буря картин, размывая то, что я знала, в мире, который я видела только во снах.

— Они… хотят что-то от меня…

Моя рука коснулась моей головы. Какое-то время я ощущала все: гул мыслей, которые бурлили у меня под черепом; кончики гладких белых костей внутри моих пальцев боролись с плотью; воздух между моим скальпом и этими микроскопическими гребнями…

Эти метки Даллас использовал, чтобы идентифицировать меня… они были связаны с чем-то, что было нужно Далласу…

В моих ушах раздался влажный шлепок. Будто кто-то прижал мою голову к динамикам телевизора, а затем увеличил громкость до упора.

Я с ужасом наблюдала, как серая штука выскакивала из затылка Ральфа. Я видела, как робот-манипулятор скользил внутрь, слышала, как каждый слой его кожи трескался под давлением. Затем появилась рука с массой плоти, слизью и трещинами — почему я никак не могла вспомнить, как она называлась? — и картинка увеличилась.

Со дна сероватой массы свисал хвост. Он цеплялся за позвоночник Ральфа своими корнями. Я слышала, как они один за другим рвались от силы роботизированной руки…

Затем он вырвался на свободу с хлопком.

— Шарли?

Я моргнула, и изображение исчезло.

— Я в порядке… я в порядке.

Анна смеялась, а мое тело резко прижалось к ней. Я ощущала себя так, будто только что очнулась в Растяжке: будто веревка, обернутая вокруг моей шеи, держала меня в подвешенном состоянии — ноги свисали над землей.

Я тянула и тянула, приподнимаясь, чтобы быстро глотать воздуха. Я ощущала, как мои руки медленно теряли силу. Знала, что я больше не смогу подняться. Смирилась с тем, что умру.

Теперь я пыталась вспомнить, как дышать.

— Что случилось?

— Без понятия, — фыркнула Анна. Теперь она обеими руками обнимала меня. Наши головы были прижаты друг к другу. — Ты просто замолчала и уставилась на огонь, как какой-то чудак.

— Кажется, у меня возникла мысль.

— Ах, — Анна взяла меня за руку. Мы молчали какое-то время, слушая, как пламя угасало. Потом она шепнула. — Эй, иди сюда.

— Зачем?

— Потому что я собираюсь исправить крысиное гнездо, которое ты называешь косой! — она повернула меня за плечи так, что я сидела перед ней. Я услышала резкий вздох, когда она увидела положение вещей. — Боже… ты хоть иногда их расчесываешь?