Аннигилятор (ЛП)

Она не любила темноту. Воспоминания о запертых в темных помещениях нахлынули на нее, страх заставил ее задрожать, и она начала всхлипывать. Она была одна, и она собиралась умереть, от передозировки неизвестного ей наркотика, как приманка для неизвестного ей мужчины, от незнакомцев, которым было все равно. Никому не было дела. Какой вообще был смысл жить?

Что-то холодное прижалось к ее щеке, заставляя ее искать больше прохлады, которая дала ей краткий миг передышки.

Рука. Кожаная.

— Шшш. — Голос смерти прозвучал из темноты, его голос, совсем рядом с ее ухом. — Я здесь, flamma. Шшш.

Резкий крик облегчения невольно вырвался у нее, даже когда ее разум взбунтовался. Нет, нет, он не мог быть здесь. Она должна была предупредить его. Но она обещала, что он больше не услышит ее голос. Но она не хотела, чтобы он умер. К черту обещания. Он должен был жить.

— Это… это… ловушка, — заикаясь, пролепетала она, стиснув зубы, пытаясь найти его глазами. Она ничего не могла разглядеть в кромешной тьме, но чувствовала его — мускулистого, твердого, рядом.

— Не беспокойся об этом, — успокоил он ее, его голос был мягким, почти успокаивающим, кожа перешла на другую щеку.

Она покачала головой, не в силах видеть его. Найдя руку на своем лице, она коснулась его кожаной перчатки, схватившись за его запястье, рыдания вырывались из ее груди.

— Они… они накачали… накачали меня.

— И они заплатят.

Обещание возмездия в этих словах, знание того, что он выполнит их, немного успокоило ее. Он был рядом. С ней все будет в порядке.

— Наркотик смертелен. Я не знаю, какую дозу они тебе дали, но я не хочу рисковать. У тебя есть два варианта, — тихо сказал он ей, его темный голос заставил ее на мгновение сосредоточиться. — Либо я выведу наркотик из твоего организма, пока ты едва в сознании, либо лишу тебя сознания и дам ему вымыться самому. Это дольше и рискованнее.

Она не хотела оставаться там дольше. Она снова покачала головой, отталкиваясь от его руки, и он, вероятно, понял.

— Наркотик будет вызывать у тебя бред по мере усиления действия. Ты не будешь в полном сознании.

— Я доверяю тебе, — прохрипела она, когда по ее телу пробежала волна жара, заставив ее забиться в судорогах.

— Именно это и предопределило твою судьбу все эти годы назад.

Она знала это. Она доверила ему что-то важное, и с тех пор он никогда не позволял ей сбежать.

Ощущение его рук в перчатках на ее бедрах заставило ее задыхаться, это ощущение усилилось из-за того, что было в ее организме, и кромешной темноты комнаты. Из-за отсутствия зрения она остро ощущала, где находятся его руки и насколько они велики на ее конечностях.

Она почувствовала, как он раздвигает ее ноги, как тепло проникает в стык ее бедер, но не влажность. Она почувствовала, как его плечи, широкие, широкие плечи, раздвинулись и прижали ее, когда его дыхание упало на ее киску. Грудь вздымалась, она сжала простыни на боку, когда его рот впервые за время их первого поцелуя коснулся ее рта.

Влажность покрыла ее, когда он щелкнул ее клитор кончиком языка, а затем плоский язык взял верх, мастерство его рта заставило ее извергаться так, как она никогда раньше не испытывала, заставляя ее чувствовать такие острые ощущения, что это было не приятно, а почти больно. Она плакала, когда он делал это, тяжесть в ее конечностях нарастала с каждой секундой.

И тут, впервые за многие годы, она почувствовала, что кончает сразу же, быстрее, чем могла бы предположить. Возможно, это был наркотик, возможно, это был он, возможно, это было сочетание того и другого. Она не знала, и ей было все равно. Она просто кончила, и это было… неполноценно. Это было больно, без единой капли удовольствия.

Но на минуту это сняло напряжение.

— Твое доверие, flamma, — это самый сильный наркотик, вызывающий привыкание.

Тихие слова проникли в ее затуманенный разум, и она посмотрела вниз, туда, откуда доносился его голос, но ничего не увидела, словно невидимый человек прикасался к ней. Человек-Тень. Ее человек.

— Я не дам тебе больше этого, — сказала она ему в долю секунды ясности и почувствовала его зубы на внутренней стороне своего бедра.

— Ты дашь. Каждый атом в твоем теле поет для меня.

Его слова напомнили ей о ноте, и ее бедра сжались вокруг его плеч в ответ.

— Реакции моего тела ничего не значат.

После того, как его использовали и злоупотребляли им на протяжении многих лет, она не доверяла ему. Она даже не любила его. Фаза ненависти к себе, которую она испытывала к своему телу в начале, давно прошла; теперь это было просто онемение.

Что-то теплое прижалось к ее клитору, заставив ее вздохнуть.

— Даже бессмысленные, они все мои.