Анклавы в аду. Встречный прорыв

— Продешевил ты, Илья. Это она у нас столько стоит, но учти, что у нас свой табачок выращивают… И махорка имеется… — Достав сигарету изо рта, он засунул ее обратно в пачку, пояснив: — После ужина покурю. С чувством. С толком. С расстановкой.

Сказано — сделано, и мы неспешно двинулись к небольшому крыльцу, над которым висела слабо различимая в подступающих сумерках вывеска, гласившая:

Развлекательный комплекс

Хризантема.

Верхняя и нижняя части надписи были написаны разным шрифтом и, очевидно, раньше принадлежали совершенно независимым друг от друга заведениям.

— О, кстати, — вспомнил я предложение местного шныря, — никто баньку посетить не хочет? А то тут предлагали занедорого…

Удовиченко переглянулся со своими и махнул рукой, давай, мол.

«Я и не сомневался, что вы клюнете. Это мы парились два дня назад, а мылись горячей водой позавчера, а вы — неделю точно гигиену только в ее полевом виде видели», — усмехнулся я про себя.

— На сколько человек будем брать? — Мур подхватил идею на лету.

— Я думаю, все сходим, — веско ответил Удовиченко. — Попариться нормально все одно не получится, а вот помыться с дороги не помешает. Две недели почти в пути как-никак.

Поискав глазами давешнего «распорядителя по развлечениям», я обнаружил его все на той же лавке в углу двора. Я поманил его пальцем. Воронок заметил и быстро, чуть ли не бегом, приблизился:

— Что надумали, гости дорогие?

— Баню. На… — я на мгновение задумался, — двенадцать человек. Через час будет готова?

— Будет! — не поколебавшись ни секунды, ответил местный.

— Сколько? — через губу, поддерживая образ крутого бизнесмена, спросил полковник.

— Сотню «семерки», — мне показалось, что еще немного, и Воронок зажмурится от собственной наглости.

Удовиченко извлек из кармана массивную металлическую коробку размером примерно с ладонь, открыл ее и вытащил оттуда… сигарету. Ловким движением отправив ее в рот, он устремил, нет, скорее — воткнул жесткий взгляд в местного. На пару секунд установилась тяжелая, вязкая тишина. Воронок замер, как будто завороженный кролик перед удавом. Сам я, конечно, никогда удава не видел, равно как и того, как он кого-то гипнотизирует, но при виде этой сцены мне на ум пришло именно такое, книжное, сравнение. Внезапно капитан Верстаков протянул вперед руку и щелкнул зажигалкой. От этого звука Воронок чуть не подпрыгнул!

«Похоже, что сценка-то отрепетированная…» — отметил я, продолжая наблюдать за развитием событий.

Полковник прикурил, затем резко выдохнув, выпустил струю дыма точно в лицо оторопевшему бредуну:

— Полтинника с тебя довольно будет! — и, не говоря больше не слова, гость с далекого Юга отправился внутрь.

* * *

Внутренним убранством «Хризантема» недалеко ушла от древней столовой. Сам я, конечно, в таких не питался, но от более старших Следопытов, успевших до Тьмы походить в школу, наслышан о довоенном быте неплохо. Большой, примерно двадцать на двадцать метров, зал скудно освещался десятком масляных ламп, развешанных по кронштейнам на стенах, и только у длинного металлического прилавка, отгораживающего его дальний конец, светились плафоны двух электрических фонарей.

По залу беспорядочно были разбросаны столы на металлических ножках, со столешницами, покрытыми когда-то белым пластиком. На стенах через неравномерные промежутки висели какие-то произведения то ли живописи, то ли плакатного искусства, но в полумраке разобрать, что именно, было сложно. Может, это вообще стенгазеты были или указы местных правителей… Не сказать, что в заведении наблюдался аншлаг — полтора десятка человек терялись в немаленьком помещении.

Слева от входа на небольшом помосте по-турецки сидел пожилой мужчина. Рядом я заметил гитару.

— Репертуарчик здесь, надо полагать, еще тот, — негромко сказал Тушканчик, также оглядывая зал.

Удовиченко со своими уже прошел к большому столу у окна, и здоровяк Седов уже что-то втолковывал местному халдею.

Пока мы пробирались между столиками, остальные посетители молча провожали меня с Иваном внимательными взглядами.

— Я взял на себя смелость заказать и на вас, — негромко сказал полковник, когда мы уселись. — Надеюсь, что пиво вы пьете.

— Сергеич, если честно, то здешнее пиво я бы пить не стал.

— Гриша, — кивнул Удовиченко в сторону Седова, — поспрошал здешнего полового и тот нас клятвенно заверил, что пиво только вчера привезли из Калуги.

— Накололи вас, товарищ полковник, причем жестоко. Видать, по выговору догадался халдей.

— То есть? — не понял «чрезвычайный и тайный посол».

— Калуга отсюда почти в полутора сотнях километров, и дорога к ней мимо Обнинска проходит…

— И что… — начал услышавший мою тираду Седов, но полковник остановил его, положив руку на плечо:

— Обнинск — это где самая первая АЭС была построена, так, Илья?

— Совершенно верно, но дело не только в этом, или вы думаете название «Грязный треугольник» просто так появляется?

— Тула? — продемонстрировал знание местных реалий полковник.

— В основном — Новомосковск, там химия долгоиграющая оказалась, но и «тульское пятно» своего добавило…