Анклавы в аду. Встречный прорыв (СИ)

Тушканчик в ответ только махнул рукой и, взяв стоявший до этого у него в ногах АК с запасными магазинами (нам особо стрелять, скорее всего, не придется, а ребятам два десятка снаряженных калашовских магазинов лишними не будут), вместе с остальными зашагал к казармам и ангарам. Рядом с ним шел улыбающийся Чпок, одновременно с Ваней вылезший из-за руля нашей машины, который для этого боя вооружился трофейным РПК. Вдогон шли Серега Саламандр и Свистопляс, приехавшие во второй машине.

У покосившейся секции бетонного забора Гриша Седов на скорую руку оборудовал пулеметную позицию.

— Ну, Федь и мне пора, — по штатному расписанию я должен был рулить «тигром», но сам для себя я решил, что сделаю это только по прямому приказу, а пока и от моей «гэшки» польза будет — патронов тридцать у меня еще оставалось.

* * *

Первые выстрелы раздались спустя двадцать минут после того, как бойцы внешнего оцепления заняли позиции. Причем не со стороны Малино или Дубнево, как мы ожидали, а с юго-запада, то есть с той стороны, где наше прикрытие было наиболее слабым.

«Выходит, бредунцы не такие уж и лохи, разведка у них сработала на „четыре с плюсом“! — Я заметил как на соседнем „тигре“ прапорщик-южанин лихорадочно разворачивает „тридцадку“ в направлении новой угрозы. — Значит, и мне придется пострелять раньше».

Морщась от боли в раненой ноге, я вскарабкался на крышу машины.

— Федька, рюкзак передай, — попросил я Говоруна, свесившись в люк.

Получив искомое, я положил видавший виды «РД» ^[71]перед собой и водрузил на него ствол своей винтовки.

— Илюха, с музыкой или без? — неожиданно спросил Федор.

Бросив взгляд в дальний конец поля, где подходящих бредунов уже можно было ясно разглядеть невооруженным взглядом, я задумался буквально на секунду:

— А давай, с музычкой, один черт, веселее будет!

Словно в подтверждение моих слов голос Верстакова в наушнике скомандовал:

— Полсотни седьмой и полсотни восьмой, здесь Второй! Отходите, прикроем!

Выставив барабанчик «хенсольта» на четыреста метров, я приник к окуляру, а прямо подо мной после начальных веселых рок-н-ролльных аккордов голос незнакомого певца запел:

Я когда-то был псом и на волка похож не слишком,

Но нарушил собачий закон, и теперь мне крышка.

Выстрел! — и вылезший из оплывшей канавы на обваловку аэродрома бредун, размахивавший укороченным «калашом», вздрогнул, сложился пополам и сполз обратно.

Мутный свет облаков, злое солнце над лесом встало,

И теперь я среди волков, я один из стаи.

Винтовка снова толкает меня в плечо, и дядька в смешной войлочной шляпе, похожей на ведерко, самозабвенно паливший в нашу сторону из автомата, оседает на землю.

Эх, подстрелят меня, да потащат по снегу волоком,

Но до этого дня я побуду немного волком.

Волна бандитов выхлестнула из кустов, но серия из пяти осколочных гранат остановила их порыв.

Это вы научили меня выживать,

Гнать лося по лесам, голосить на луну,

И теперь, когда некуда дальше бежать,

Я вам объявляю войну.

За этот куплет я успел расстрелять весь магазин. Времени выбирать уже не было. И я просто стрелял по каждому, кто попадал в прицел.

Я когда-то был псом благородным, с гербом на флаге,

Но собачий закон охраняют всегда дворняги.

И теперь я в бегах, в пене, в мыле, в крови, в азарте,

Волчий бог в облаках намечает мой путь по карте.

Очередная очередь АГСа прижимает противника к земле, а я, меняя магазин, оборачиваюсь и понимаю, что с другой стороны тоже идет бой — то тут, то там в окнах и проломах стен строений мелькают вспышки выстрелов.

Ну, а мне бы волчат, да забиться в нору, где сухо,

Только от палача перегаром несло да луком.

Некоторые из нападавших уже прорвались вперед, и я меняю установку прицела на «двести».

Это вы научили меня выживать,

Гнать лося по лесам, голосить на луну.

Пятью выстрелами я кладу двоих молодцев в ярких мотокуртках, что почти отрезали нашим дозорным путь к отступлению. Тот, что был в желтой куртке, получил пулю между лопаток, а его напарнику выстрелом раскололо черно-красный шлем.

И теперь, когда некуда дальше бежать,

Я вам объявляю войну.

«Что-то давно АГС не стрелял!» — мелькает заполошная мысль, но оборачиваться времени нет — надо стрелять.

Эх, подстрелят меня, да потащат по снегу волоком,

Но до этого дня я побуду немного волком.

«Вроде меньше их стало? Ан нет! Вон, по канавке десяток пробирается…»

Выстрел! — шедший первым невысокий бредун в относительно новом и чистом армейском «комке» будто споткнулся, упав ничком в рыжую глину. На лице следующего — долговязого молодого парня с мосинским карабином в руках застыло удивленное выражение. Выстрел! — и прижав карабин к простреленной груди, долговязый исчезает из виду.

Меня не страшит, что однажды весной

Я услышу в степи вертолет надо мной,

Полыхнет из винта или из калаша,

И отправится в рай моя волчья душа.

^[72]

«Вот и второй магазин закончился, а они все лезут… — кто-то тянет меня за ногу. — Сейчас я тебе…»

Это один из южан, рот открывает, а из-за музыки ничего не слышно.

Это вы научили меня… —

песня оборвалась на полуслове.