Читаем Анин Дом Мечты полностью

— Генри спрашивал меня сегодня, помню ли я тот случай, когда старый священник, отец Шиники, благословил лодку Александра Мак-Алистера. Еще одна удивительная история… и все, до единого слова, — сущая правда. Я сам был в той лодке. Однажды утром на рассвете мы вышли в залив, Генри и я, в лодке Александра. Кроме нас и Александра в лодке был один паренек-француз — католик, разумеется. Ну а так как отец Шиники перешел из католической веры в протестантскую, то католики к нему особо дружеских чувств не питали… Ну, просидели мы в заливе под палящим солнцем до полудня — и хоть бы раз клюнуло! Когда мы вышли на берег, старый отец Шиники был там и как раз собирался уходить, так что он и говорит нам со своей обычной французской вежливостью: «Мне очень жаль, мистер Мак-Алистер, что я не могу сам выйти сегодня с вами в море, но я даю вам мое благословение. Вы поймаете тысячу рыб сегодня после обеда». Ну, тысячу мы не поймали, но их оказалось ровно девятьсот девяносто девять — самый большой улов для маленькой лодки на всем сель верном берегу в то лето. Чудно, правда? Александр Мак-Алистер спросил у того паренька-француза: «Ну, и что ты думаешь об отце Шиники теперь?» — «Что ж, — проворчал тот, — я думаю, у старого дьявола еще остались в запасе благословения». Боже мой, как Генри хохотал сегодня над этой историей!

— А знаете ли вы, капитан Джим, кем является мистер Форд? — спросила Аня, заметив, что поток воспоминаний временно иссяк. — Я хочу, чтобы вы внимательно посмотрели на него и угадали.

Капитан Джим отрицательно покачал головой.

— Я никогда не был хорошим отгадчиком, мистрис Блайт… И все же я видел эти глаза прежде… Я действительно видел их.

— Вспомните одно сентябрьское утро много лет назад, — сказала Аня мягко. — Вспомните корабль, вплывающий в гавань… корабль, который так долго ждали и уже не надеялись увидеть. Вспомните ваше первое впечатление, когда вы взглянули на невесту школьного учителя…

Капитан Джим вскочил с места.

— Это глаза Персис Селвин! — почти закричал он. — Вы не можете быть ее сыном… вы, должно быть, ее…

— Внук. Да, я сын Элис Селвин.

Капитан Джим налетел на Оуэна Форда и снова принялся пожимать ему руку.

— Сын Элис Селвин! Бог ты мой! Добро пожаловать! Не раз я задумывался о том, где теперь живут потомки школьного учителя. Я знал, что на нашем острове никого из них нет. Элис… Элис… первый ребенок, родившийся в этом маленьком домике. Ни один младенец не приносил ни в один дом больше радости, чем она! Я качал ее на руках сотни раз. Именно с моих колен она сделала свой первый самостоятельный шаг. Я как сейчас вижу лицо ее матери, следящей за ней в ту минуту… а было это почти шестьдесят лет назад. Она еще жива?

— Нет, она умерла, когда я был еще мальчиком.

— О, — вздохнул капитан Джим. — Кажется несправедливым, что я дожил до того, чтобы услышать о ее кончине… Но я сердечно рад видеть вас. Это на время возвращает меня в дни моей молодости. Вы еще не ведаете, какое это благо… Мистрис Блайт обладает этой способностью, и она довольно часто делает мне такой подарок.

Капитан Джим еще более взволновался, когда выяснил, что Оуэн Форд — настоящий писатель. Именно так назвал его капитан и взирал с этого момента на своего гостя, как на высшее существо. Капитан Джим знал, что Аня тоже пишет, но никогда не относился к этому обстоятельству очень серьезно. Он считал, что женщины — восхитительные создания, которым следует дать право голоса и все остальное, чего они пожелают — благослови их Господь! — но не верил в то, что они могут написать что-нибудь стоящее.

— Вы только посмотрите на «Безумную любовь», — говорил он. — Этот роман написала женщина, и что мы видим? Сто три главы, когда хватило бы десяти, чтобы изложить всю историю. Женщина-писательница никогда не знает, где ей следует остановиться, — в этом вся беда. Главное для писателя — знать, где остановиться.

— Мистер Форд хотел бы услышать какую-нибудь из ваших историй, капитан Джим, — сказала Аня. — Расскажите ему о том капитане, который сошел с ума и вообразил себя Летучим Голландцем[32].

Перейти на страницу:

Похожие книги