Английский сад. 4. Кружева

Именно с Бетти ему было проще всех общаться, иногда он даже жалел, что она его сестра и он не может приударить за ней, но и Фредди тоже ему нравился. Еще ему нравилась  кампания Гарри, с ним они много проводили времени, оба врача по призванию. Гарри – главный хирург, он – студент-медик, женщины так и млели, когда они появлялись вместе. Только Гарри был женат и влюблен по уши в Холли, а Джозеф искал чего-то стоящего, и примерял на себя каждую девушку, как новый пиджак. Дженни относилась к нему, как милому младшему братишке, он знал о том, что за внешнем спокойствием их брака, скрывается ее несчастное сердце. Джозеф видел, как влюблено она смотрела на Роджера Томпсона, и уговаривал ее подать на развод, но она сомневалась в Роджере, и боялась, как сделала бы Бетти, прыгнуть в пропасть с закрытыми глазами, и гадать выживет - не выживет. Флора, его ровесница, его подружка, они много чего делали вместе, но она никогда не жаловалась на свои трудности, только один раз ее прорвало, и она сказала, что за все эти месяцы она не была по-настоящему счастлива, и рассказала о своем Ричарде. Но больше всех он мог говорить с М-Джейн, она никогда не боялась ни правды, ни своих слов, она боялась только одного, потерять своего Антонио. Джозеф отмечал прошлое Сержа его не отпускало, и это разбивало М-Джейн, эти слухи приводили ее в смятение.

Ироничная судьба, часто размышлял Джозеф, с виду вся их жизнь была красива, но внутри один сплошной обман. Они все страдали, и все чего-то не получали, писали, что у них есть все, но у них не было покоя, не было постоянности. Все жили словно на вулкане, готовым начать извержение, все также они прохладно смотрели на старшие поколение, а старшие думала, что все они медленно падают вниз, лишь единицы твердили о своей гордости за них. Все менялось, ничто не стояло на месте, и тем более они. Как там пела Бетти: «боль и жизнь и новая моя мечта», это не различимые понятия для них. Если любишь, готовься страдать, если мечтаешь, готовься падать, если ты никто, ты просто тень самого себя.

₪

- Антонио? – он поставил чемодан в Холле, слыша звонкий смех Мери-Джейн и детей, - мы на террасе, - Антонио отодвинул летающую тюль по гостиной, он распахнул объятья для жены, - я соскучилась по тебе.

- Нью-Йорк необычайно скучен, - прошептал он, целуя ее в губы, - четыре месяца это такой большой срок… Как ты? – она прижалась к нему, спрятав лицо, потом подняла на него пылающие зеленые глаза.

- Я жду ребенка, - она прикусила нижнюю губу, словно боясь его реакции, - я не хотела говорить тебе по телефону это.

- Я рад, что избавлюсь от длительных поездок, - он мягко рассмеялся, она, как ребенок ждущий ласки приникла к мужу.

- Поедем ужинать, - Мери-Джейн отошла от него, стараясь унять слезы. Он даже не порадовался, когда она ждала Диего он просто был не в себя от счастья, Адору он даже не хотел, считая ее не своей дочерью.

- А я думал сначала в постель, - Антонио схватил ее за запястье, - я не могу, как монах.

Дебора деликатно отвела детей в сад, позволив супругам побыть немного наедине. Антонио подхватил М-Джейн на руки, он пронес ее через длинный коридор, отворил дверь их спальни, ногой ее закрывая за ними. Он бросил ее на кровать, нетерпеливо скидывая с себя всю одежду. В Нью-Йорке у него была тысяча и одна возможность изменить ей, столько голодных до плоти девиц разглядывали его, жаждали, поглощали, но он свято хранил свои обеты. Он был не таким, как все, в молодости Антонио не знал постоянства, он даже не запоминал имен женщин, с которыми он спал. Не помнил их лица, тела, помнил только, как его мужское достоинство получало неописуемое удовольствие. Но после встречи с М-Джейн в его жизни все изменилось. Он влюбился, как любой испанец, который влюбляется раз и навсегда. М-Джейн зачаровано вздохнула, протянув к нему руки, он стал ее раздевать, что всегда ему было приятно, приводя его разум в еще большее возбуждение. Она направляла его, требуя не думать его о своих низменных желаниях, он думал только о ней. Она томно вздыхала, томно крутила в разные стороны головой, ощущая свою потребность в нем.

- Чем же Нью-Йорк скучен? – спросила она, глядя его темные волосы, - ты так хотел там выставку.

- Да, ну их, им не хватает шику, - его пальцы сжали ее плечо.

- Я ушла из газеты, - он резко сел на постели. Конечно, ему льстило, то, что она посвятить все свое время ему и детям, но он все еще не мог простить себе, что ради него она почти поставила крест на своей карьере.

- Что на этот раз? – холодно поинтересовался он, зная, что чаще всего Мери-Джейн уходила с работы из-за своего острого языка.

- Мой начальник хотел протирать со мной стол, - она невинно опустила ресницы, потом с жаром продолжила, - но я не собиралась заниматься такими вещами, потому что меня позвал к себе Берти Ракель.

- М-Джейн, ты не должна придумывать себе оправдание, - его страсти словно и не было, - если ты хочешь быть дома, то я не против.