Читаем Английский язык с Робинзоном Крузо (в пересказе для детей) (ASCII-IPA) полностью

The voyage was a long and hard one (путешествие было длинным и тяжелым). But on the eleventh day of June we at last reached London (но одиннадцатого июня мы наконец достигли Лондона). Once more I was in England (снова: «еще раз» я был в Англии), the land of my birth (в стране моего рождения).

I was as perfect a stranger as if I had never been there (я был столь же совершенным чужаком/чужестранцем, как если бы я никогда там не бывал). I went down to York (я отправился в Йорк; down — вниз; означает также движение от центра к периферии, из столицы в провинцию). My father and mother had been dead a long time (мои отец и мать давно уже умерли: «были мертвы уже долгое время»). The friends of my boyhood had forgotten me (друзья моего детства забыли меня; to forget — забывать).

I was alone in the world (я был один/одинок в мире). Where should I go and what should I do (куда мне отправиться и что мне делать = чем заняться)?

By chance I learned that my plantation in Brazil was doing well (случайно я узнал, что дела на моей плантации в Бразилии идут хорошо). The man whom I had left in charge of it (человек, которого я оставил управлять ею; charge — забота, попечение, надзор, наблюдение) had made much money from the tobacco he had raised (нажил хорошие деньги: «сделал много денег» на табаке, который он выращивал).

He was an honest man (он был честным человеком), and when he heard that I was still alive (и когда услышал, что я еще жив) he wrote me a long, kind letter (написал мне длинное, доброе письмо; to write — писать). In this he gave me a full account of the business (в нем он дал полный отчет о бизнесе).

He also sent me a large amount of money (он также послал мне большую сумму денег), which I was very glad to get (которую я был очень рад получить).

I was now a rich man (теперь я был богатым человеком). I might have settled down to a life of ease and idleness (я мог бы теперь вести жизнь, полную беззаботности и праздности; to settle /down/ — поселить/ся/, водворить/ся/, обосноваться; перейти к оседлому образу жизни; остепениться); but such was not my wish (но не таково было мое желание).

Soon I was wandering from one place to another (вскоре я начал ездить/путешествовать с одного места в другое), seeing more of the world (видя больше от мира = чтобы посмотреть мир еще больше). I had many surprising adventures (у меня было много удивительных приключений), I assure you (уверяю вас); but I need not tell you about them (но мне не нужно = не стоит рассказывать вам о них). You would think any account of them very dry reading (всякий отчет = рассказ о них покажется вам очень сухим) compared with the story I have already related (по сравнению с историей, которую я уже рассказал).

And so (и так = и на этом), looking back with regretful memories (оглядываясь назад с полными сожаления воспоминаниями; regret — сожаление) to the years which I spent on my dear desert island (на годы, провел на моем милом /сердцу/ пустынном острове), I bid you a kind good-by (я говорю вам доброе прощайте = позвольте мне попрощаться с вами).

Перейти на страницу:

Все книги серии Метод чтения Ильи Франка [Английский язык]

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки