Английский язык с Марком Твеном. Принц и нищий / Mark Twain. The Prince and the Pauper

'Mind thy tongue, thou mad fool, and speak not our name. I will choose me a new name, speedily, to throw the law's dogs off the scent. Mind thy tongue, I tell thee!'

He growled these words to the rest of the family:

'If it so chance that we be separated, let each make for London Bridge; whoso findeth himself as far as the last linen-draper's shop on the bridge, let him tarry there till the others be come, then will we flee into Southwark together.'

At this moment the party burst suddenly out of darkness into light; and not only into light, but into the midst of a multitude of singing, dancing, and shouting people, massed together on the river-frontage. There was a line of bonfires stretching as far as one could see, up and down the Thames; London Bridge was illuminated; Southwark Bridge likewise; the entire river was aglow with the flash and sheen of colored lights, and constant explosions of fireworks filled the skies with an intricate commingling of shooting splendors and a thick rain of dazzling sparks that almost turned night into day; everywhere were crowds of revelers; all London seemed to be at large.

John Canty delivered himself of a furious curse (Джон Кэнти разразился яростным ругательством) and commanded a retreat (и скомандовал отступление); but it was too late (но было слишком поздно). He and his tribe were swallowed up (он и его племя были проглочены) in that swarming hive of humanity (в этом кишащий улей людей), and hopelessly separated from each other in an instant (и безнадежно разлучены друг от друга в мгновение). We are not considering that the prince was one of his tribe (мы не считаем, что что принц был один из его племени); Canty still kept his grip upon him (Кэнти все еще держал свою хватку на нем; to keep — хранить, держать). The prince's heart was beating high (сердце принца колотилось бешено: «высоко») with hopes of escape now (от надежды на побег сейчас). A burly waterman (дюжий лодочник), considerably exalted with liquor (изрядно возбужденный спиртными напитками), found himself rudely shoved (нашел себя = оказался грубо отодвинутым; to shove — толкать) by Canty (Кэнти) in his efforts to plow through the crowd (в его усилиях проложить путь через толпу; to plough — пахать, бороздить); he laid his great hand on Canty's shoulder and said (он положил свою огромную ручищу на плечо Кэнти и сказал):

'Nay, whither so fast, friend (но куда так быстро, друг)? Dost canker thy soul with sordid business (ты губишь свою душу грязным делом) when all that be leal men and true make holiday (когда все, кто есть честные люди и правдивые, делают праздник = празднуют)?'

'Mine affairs are mine own (мои дела только мои собственные), they concern thee not (они тебя не касаются),' answered Canty, roughly (ответил Кэнти резко); 'take away thy hand and let me pass (убери прочь твою руку и дай мне пройти).'

'Sith that is thy humor (если таков твой нрав), thou'lt not pass (ты не пройдешь) till thou'st drunk to the Prince of Wales, I tell thee that (пока не выпьешь за Принца Уэльского, я говорю тебе это; to drink — пить),' said the waterman (сказал лодочник), barring the way resolutely (преграждая путь решительно).

'Give me the cup, then (дай мне чашу тогда), and make speed, make speed (и поторопись, поторопись: «делай скорость»).'

Other revelers were interested by this time (остальные веселящиеся люди были заинтересованы к этому времени). They cried out (они выкрикивали):

'The loving-cup (круговую чашу: «чашу любви»), the loving-cup (круговую чашу)! make the sour knave drink the loving-cup (заставьте этого угрюмого плута/негодяя выпить круговую чашу), else will we feed him to the fishes (иначе мы скормим его рыбам; to feed — питать).'