Ангелы Ада

«Теперь Бонни и Клайд – банда Бэрроу,
Я знаю, вы все уже прочитали,
Как они грабили и воровали,
И как тех, кто вопил,
Обязательно мертвыми или коченеющими находили.
В газетах о них написано слишком много вранья,
Они не так жестоки, как их малюют,
Они ненавидят все законы,
Стукачей, ищеек и крыс.
Люди относят их к числу хладнокровных убийц,
Говорят, что они бессердечны, что они – подлецы,
Но я могу сказать с гордостью,
Что я знала Клайда когда-то,
И он был честен, справедлив и чист»

(Бонни Паркер, на пистолете которой оказалось девять зарубок, когда техасская полиция, в конце концов, уложила ее).

«Днем и Ночью —
Кто бы ни отрубился, он разрисован и подожжен
Но!!!!
Однажды он вырубился – и
был подожжен,
а еще – разрисован
Но!!!!!!

Сейчас его отпустило, и
он держится молодцом
И не таит злобы.
Но, ПОЖАЛУЙСТА, не поймите его неправильно,
Потому что если ОТРУБИШЬСЯ ты,
То твоя жопа уж точно будет следующей!»

(Стишок, обнаруженный на стене в помещении, где проходила вечеринка Ангелов Ада).

В Уиллоу-Кав никого не изнасиловали. Нехватка «безбашенных блядей» повергла большинство «отверженных» в пьяное отчаяние, и к тому времени когда я решил отправиться той ночью на боковую, в лагере уже не оставалось ни одного трезвого человеческого существа. Более половины из примерно полусотни «отверженных», все еще торчавших вокруг костра, совершенно потеряли всякое представление о реальности. Одни просто стояли, как зомби, и бессмысленно таращились на огонь. Другие могли застыть на мгновение в задумчивости, а затем начинали вопить всякую околесицу, которую эхо услужливо разносило по всему озеру. Эти вопли здорово походили на крики окончательно спятившей чертовой прорвы гагар. Время от времени в костер бросали бомбочку-фейерверк, и тогда во всех направлениях с шипением летели красные искры и звездочки.

Прежде чем заснуть, я убедился, что запер все дверцы машины, и так поднял стекла, чтобы никто не мог протянуть свою поганую лапу в салон. Ангелы чудовищно ведут себя по отношению к людям, которые выключаются или вырубаются на вечеринках, и одна из главных «ангельских» традиций – в первую ночь любого пробега глаз не смыкать! Несколько раз, когда я искал кого-то, мне говорили: «Он отъехал». Сначала я полагал, что это выражение имеет какое-то отношение к передозировке психостимуляторами: обезумевшая жертва должна ускользнуть в лес, как больное животное, и выветрить свое исступление, чтобы не напрягать остальных. Но слово «отъехать», как выяснилось, не означало ничего зловещего, дурного и подозрительного, «отъехать» – это всего лишь задремать, с перепою или от прозаической усталости. Если такое случается с каким-то бедолагой, не сумевшим отыскать себе надежного и безопасного убежища, чтобы покемарить, остальные немедленно начнут над ним издеваться. Самое обычное наказание за то, что ты отрубился, – душ из мочи; те, кто все еще держится на ногах, тихо берут спящего в кольцо и обоссывают его с головы до ног. Другие наказания – еще более изощренные. Торпеда Марвин вызывает всеобщее восхищение своей ювелирной работой над сонями. Однажды он подсоединил Бродягу Терри к электрической розетке, затем облил его «левайсы» пивом и вставил вилку куда надо. Джимми из Окленда, один из самых наиспокойнейших Ангелов, вспоминает, как вырубился на пробеге в Сакраменто и как его за это подожгли.

«Эти ублюдки замазали мои очки черной краской, измазали меня всего губной помадой, а потом поднесли огонек», – рассказывал он с усмешкой. А Маго как-то раз проснулся на вечеринке и обнаружил у себя на запястьях наручники, ноги были закованы в кандалы, а два горящих картонных пакетика с бумажными спичками лежали на его колене. «Я умолял кого-нибудь поссать на меня, – сказал он. – Старый, я же горел!»