Ангел-пророк

В этих размышлениях он и не заметил, как песня закончилась. Хорошо хоть размышлял, молча и не изображал поющего. Из забытья вывели шумные аплодисменты благодарных слушателей. Ну, уж нет, точно не Холмогорск. Подмостки своего родного города он помнит. А тут и зал большой, каких он не помнит, и разных и богатых аксессуаров полно. А вдруг они сейчас в Москве? Да точно! По-моему, где-то в начале мая 1965 года они ездили в столицу на торжества юбилея победы. Да и народ в зале очень уж торжественный и медалями обвешанный. Участники, поди. И лица праздничные, счастливые и слегка раскрасневшиеся. Перед концертом, скорее всего, у них был фуршет. А после него ожидается банкет, как и случается на протяжении всех таких празднеств. Это уже Антон рассуждал с политики не юнца, а опытного и прожившего немало зрелого мужчины. Каким, почему-то, он здесь в детстве себя ощущал.

Да, зрители и гости праздника уйдут на торжества. А они, то есть, устроители этого веселья зароются опять в свою берлогу, что им выделили для ночлега организаторы концерта. Это если сейчас уже поздний вечер, или ночь. Ну, а ежели позволяет время, то разрешат прогуляться по городу.

— С нами пойдешь? — вдруг кто-то спросил его сзади девичьим голосом. — Мы собираемся в нашей комнате отметить концерт и праздник. С каждого по два рубля. Я уже сдала за нас двоих.

Антон резко развернулся, и его бросило в жар. Это была она. И девушка его сердечных страданий звала в свою комнату, где, как сама только что говорила, собирается на банкет их компания. Такое предложение сбило его с толку напрочь. Зачем и почему вдруг зовут его, если в их оркестре полно парней гораздо солидней и взрослей. А эта принцесса, как Антон именовал ее в своих думах, вдруг приглашает его в компанию своих друзей. И деньги заранее сдала, уверенная в его согласии.

— А меня Антоном зовут, — неожиданно для самого себя промямлил он, слегка заикаясь от пережитого волнения. Но потом осмелел и решился задать самый волнующий вопрос последних двух месяцев. — А тебя как звать?

— Маша. Можно, если пожелаешь, Мария. Но, мне кажется, что уж слишком так официально ни к чему.

— Маша, а зачем ты приглашаешь меня? Да еще уже и место за мной застолбила этими двумя рублями? — как-то уж совсем смело и весело спрашивал Антон, совершенно освободившись от излишних волнений и душевных вибраций, словно за плечами имеется немалый опыт знакомства и ухаживаний. — У вас вон, какая классная компания, солидная, взросла. А ты меня избрала.

— Нет, я не выбирала, — смеясь, протянула Маша. — Это ты сам меня выбрал. Я сразу, как попала в оркестр, обратила внимание на твой влюбленный взгляд. Вот и решилась в такой удобный момент подтолкнуть твои желания. А так и уйду из Дома Пионеров, не узнав истинных твоих чувств. У меня ведь в конце мая последний звонок. А там впереди взрослая жизнь, в которой этот оркестр не присутствует. Смешной, какой ты! Почти два месяца глазами пилишь, а так не соизволил даже имени моего узнать. Мог бы у кого-нибудь хотя бы ради любопытства спросить.

— Не знаю, — все еще слегка смущаясь, но уже внезапно осмелевший, ответил Антон, позволив наконец-то с такого близкого расстояния смотреть своей девчонке прямо в глаза, уже видя их истинный цвет и блеск. — А зачем мне нужно было имя узнавать, если все это быстро закончится. И знакомство бесперспективно. Мне еще два года учиться, а потом в армию уходить. Еще молокососом обзовешь.

— Не обзову, — абсолютно без иронии в голосе и совершенно дружелюбно усмехнулась Маша. — Ты вон, какой высокий и стройный. У нас в классе и то пацаны намного мельче. Вот наши девчонки почему-то стараются знакомиться с взрослыми. А мне наоборот, ты больше нравишься. Взрослые много выпендриваются и руки распускают, считают своим долгом поучать и вводить нас во взрослую жизнь. Но ты ведь не такой? Мне показалось, что мы сумеем просто дружить.

— Почему? — удивился Антон, окончательно осмелевший и решившийся слегка обнаглеть. — Я такой, и мне тоже хочется немного руки распустить. А почему бы и нет, если девчонка сама меня выбирает.

— Да! — уже смеялась Маша. — Ладно, пошли, нахал, а то я обещала не задерживаться. Мои подружки уже в курсе о твоих страданиях. Я им еще перед Москвой намекала про твои глаза и про свое желание узнать их хозяина. Случайно не обнаружил их подозрительных подглядываний?

— Нет, — вполне серьезно отвечал Антон. — Я ведь не отвлекался на посторонних, следил только за тобой. А ты после школы не собираешься дальше в оркестре играть? Почему, ведь здесь очень интересно!

— Смешной ты. Я ведь после школы в институт поступать буду. И для этого именно сюда и приеду.

Стало быть, они все-таки в Москве, как и подумал Антон. Это даже здорово. Погуляют по музеям, сходят в театр, кино. А то, как приедут в какой-нибудь захудалый городок, так и сидят взаперти по своим комнатам, скучают, если нет репетиций или концертов. А большие города Антон любил. Их можно изучать, рассматривать, исхаживая пешком все улочки достопримечательности.