Ангел мщения

— Игрушки и фотографии в комнате молодой хозяйки были разбросаны. Я-то видела, но подумала, что это мальчик все сделал. Он же заходил в комнату матери на поминках. Когда хозяин с зятем начали спорить, он и ушел. И запросился в комнату матери. Я-то и подумала, что это он разбросал все. А горничная говорит, что убирала там после поминок, невзирая на запрет хозяина. Пылью все заросло, она не выдержала. Все было на местах. Потом даже подумала, что это ваши все разбросали. Обыск ведь был.

— Идемте, Гуля, идемте, покажете мне дверь и игрушки с фотографиями.

— Так она все убрала уже. По местам.

— Не страшно. Покажите все равно. И телефончик горничной, если он есть у вас, дайте, пожалуйста…

— Ну, спасибо, Валера! Ну, удружил! — гундосил часом позже эксперт-криминалист, приехавший на вызов. — Вот чего мне не хватало, так это игрушек!

Взвалив на плечо мешок с игрушками и фотоальбомами, он пошел к дежурной машине. Валера снова повернулся к женщинам, присутствующим при работе эксперта.

— Точно ничего необычного не было возле двери, через которую раньше ходила прислуга?

— Ой, да что там кроме хлама могло быть-то! — недовольным голосом отозвалась горничная, уволившаяся уже несколько дней назад.

— А что из хлама показалось вам непривычным.

— Хлам не может быть привычным, молодой человек, — назидательно отозвалась она. — Моя бы воля, я все оттуда выбросила бы. Альберт Вадимович не разрешал. Иногда даже заходил и проверял. Все ли старые цветочные горшки на месте, все ли швабры там. Музей будто! А мне приходилось таскать с места на место эту рухлядь, чтобы вымывать пол подо всем этим добром.

— Значит, ничего необычного не было, — выдох-нул Валера и повернулся к ним спиной.

— Тряпка, — раздалось за его спиной не очень внятное.

— Что?

— Тряпка. Влажная тряпка там под старой лейкой лежала. Хотела выбросить, да передумала. Вдруг садовник лейку-то эту время от времени берет. И чтобы пол не намокал, тряпку под нее подкладывает. Хотя, если честно, мне уже все равно стало. Увольняться собралась. До тряпки ли мне?

— Она и сейчас там?

— Тряпка?

— Да.

— Наверное. Если Гуля не выбросила.

Гуля не выбросила. Она туда вообще не заходила. И эксперту пришлось вернуться и ползать еще минут двадцать по крохотному пятачку в тесном тамбуре, через который много лет назад ходила прислуга.

Он ворчал, ругался и даже грозился уволиться, указав причиной наглость капитана Арского. Но на следующий день, ближе к обеду, позвонив Валере, буркнул:

— Чутье тебя и на этот раз не подвело, капитан. Есть следы. Есть…

Глава 34

Бледное до синевы лицо Комаровой сливалось с белоснежной наволочкой на больничной подушке. Но оно вдруг перестало быть странно смазанным, незапоминающимся — ее лицо. Оно приобрело скорбное болезненное выражение и оттого сделалось узнаваемым. Теперь бы он ее узнал из сотен лиц в толпе. Точно узнал бы.

— Инна, вы проснулись. Я вижу, проснулись, открывайте глаза, — потребовал Валера и тронул подушку за уголок.

Она со вздохом открыла глаза и глянула на него испуганно, затравленно.

— Ну, ну, не надо так, — угадал он ее беспокойство. — Все более или менее нормально. Для вас нормально.

— В каком смысле? — спросила она хрипло и тут же закашлялась.

Говорить ей было пока сложно. Пуля пробила легкое. Ее еле спасли.

— Оставшийся в живых бандит дал признательные показания, — вспомнил Валера подробности трудного допроса, длившегося почти пять часов. — Он утверждает, что вас использовали втемную. Вы ничего не знали о взрывчатом веществе в термосе. Вас просто просили передать термос мужчине, который будет сидеть в первом ряду и будет лицом пострадавшим. Просто передать термос, и все.

— Поставить сумку под стул, — уточнила Инна шепотом. — Он должен был сам взять.

— Ну да, ну да, но это детали.

— Меня будут судить?

— Будут, — не стал врать Валера. — Но думаю, наказание не будет таким суровым, каким предполагалось. Кстати, вы должны были погибнуть.

— Я догадалась. Но было уже поздно, — она снова закашлялась.

— Но им надо было избавиться от вас. Обязательно. Потому что от вас тянулись ниточки к Казакову. Только вы знали, что именно он велел вам встретиться с человеком, который снабдит вас инструкциями. Не стало бы вас, нить была бы утеряна.

— Но звонок-то вы отследили.

— И что? Звонил старый приятель, узнать, как жизнь. И только! К тому же не было установлено, с кем именно вы разговаривали. Это мог быть кто угодно. С вашим исчезновением терялось все. Нам бы ничего не удалось доказать. Не удалось выйти на преступников.

— Тот, который в меня стрелял, он…

Валера не дал ей договорить.

— Я его убил, — ответил он жестко. — Он стрелял на поражение. Я тоже. В живых остался один. Тот самый, с которым у вас состоялся обмен. Он заговорил. Хотя и продержался довольно долго.

— Понятно. Маму… Он тоже… — она всхлипнула и прикрыла глаза. Снова подступил кашель.

— Нет. Он не был там. Утешение, понимаю, слабое, но те, кто был там, мертвы.

— Как Кузьмич? — спросила она, отдышавшись.

— Ничего себе. Жив-здоров. — Валера улыбнулся, оглянулся на дверь. — Марширует с букетом за дверью. Ждет, когда я выйду.