Ангард!

Алексей последний раз окинул внимательным взором тихий дворик. Сказывается усталость. Надо бы допросить дворничиху. Она могла видеть Самарина, когда тот выходил из подъезда. Показаний одного только охранника мало. Нужны еще детали. Это раз. Во-вторых, надо узнать, что там со светом. Почему отключили. Где отключили. Но это завтра. В-третьих, жена Евгения Рощина. А точнее, жены. Эта бытовая почва похожа на зыбучие пески. Три жены, три развода. Рощин увяз прочно. Людей, желавших его утопить, было предостаточно. Здесь, как говорится, шерше ля фам. Одну ля фам Алексей сегодня наблюдал. Координаты третьей жены на всякий случай записал. Следующая на очереди – вторая жена, а далее будет видно. Лучше бы до первой дело не дошло вообще. Но все-таки с Рощиным проще, чем с Белкиным. Красавец просто нарасхват.

– Леша…

– Да, иду.

Двор наконец опустел. Они с Барышевым уезжали последними. Охранник поднял шлагбаум и покачал головой:

– Ну и денек, а?

– Когда смену сдаешь? – спросил его Алексей.

– Завтра. Когда напарник придет. Тачки у нас крутые стоят, но деньги буржуи платят хорошие. Хотя каждая на сигнализации. Причем какой! Круче не бывает! Однако же все равно дежурим.

– Ладно, бывай, – сказал Барышев. – К следователю зайти не забудь.

«Пассат» медленно вырулил на узкую улочку, потом, также не спеша, выехал на Тверскую. Карусель ночной жизни завертелась. Вывески ресторанов сияли разноцветными огнями, казино заманивали гигантскими выигрышами, уличные женщины – до середины бедер открытыми ногами. Их яркий макияж, который при свете дня показался бы уродливым, в свете неоновых огней невольно притягивал взор. Весенний вечер опьянял.

– О чем думаешь, Леха? – спросил Барышев.

– О весне. О женщинах.

– Что-о?!

– А ты думал, об убийстве?

– Конечно! Я тут голову ломаю…

– Барышев, выпить хочешь? – перебил его Алексей.

– Ты шутишь? Мы ж едем Белкина брать!

– Вот так и пройдет твоя жизнь. Сегодня едешь брать Белкина, завтра – какого-нибудь Козлова. Как глупо! Как все это глупо… У нас неправильное деление на поступки серьезные и несерьезные. Интересно, кто это придумал? Эх, взять бы, да и перевернуть все с ног на голову!

– И что ты предлагаешь сделать? – подозрительно спросил Серега. – Сегодня, сейчас?

– Да ничего уже не предлагаю, – отмахнулся Алексей. – Допустим, оба мы женатые люди. С детьми. Но помечтать-то можно?

– Ты взял телефон у этой рыжей. У Аллы.

– И что?

– На это и намекаешь.

– Ладно, уймись. Что касается убийства, я думаю, это одно из самых запутанных дел, которые мне когда-либо приходилось расследовать, – серьезно сказал Леонидов.

– А мне кажется, одно из самых простых. Проще пареной репы.

– Сам ты… репа, – глянул Алексей на простоватое лицо лучшего друга. – Это одно из самых запутанных дел, Сережа. Запомни. Кстати, что сказал Самарин? Я пропустил что-нибудь интересное?

– Ничего. Он молчал. Как эта Лепаш ушла, так и замолчал.

– Кстати, что ты о ней думаешь?

– О ком?

– О Маргарите Лепаш, – мечтательно сказал Алексей.

– Вроде как ничего баба.

– Баба! Ты видел, какие у нее глаза?

– Глаза как глаза.

– Из-за такой женщины и убить можно, а?

Барышев, не сказав ни слова, пожал могучими плечами.

– И красиво убить, – продолжил Алексей. – Вызвать на дуэль и воткнуть шпагу в горло противнику. Да-а-а…

– Глупости это, – фыркнул Барышев. – Драться на дуэли из-за любовницы, когда у тебя законная жена есть? Да они, говорят, с детства хороводились! Рощин с Лепаш! И как-то без дуэлей обходилось.

– Неисправим! Нет в тебе, Серега, романтики. Ну, куда дальше?

– Соловьева живет в Новогиреево.

– Это туда тащиться?! – ахнул Алексей. – Сдается, спать нам сегодня не придется.

– Почему? Если его там нет, поедем домой, спать. Ко мне. Раз Анюта у твоей ночует. Небось посидели без нас. Посплетничали вволю.

– А в холодильнике у нас было «Бордо»… – мечтательно сказал Алексей.

– Вот именно: было. Не переживай. У меня водка есть. А в багажнике огурцы соленые.

– Я и говорю, нет в тебе, Серега, романтики. Водка, огурцы… А люди на шпагах дерутся! Нет, что ни говори, а красиво умер Евгений Рощин! Красиво…

Дом, к которому они подъехали, был новенький, с иголочки. Два первых этажа кирпичные, а выше – весело раскрашенная панель. Обхохочешься, узнав стоимость ее квадратного метра. Но Леонидову было не до смеха. Одиннадцатый час! Этот день никогда не кончится! Кодового замка на двери подъезда не было, в самом подъезде не было не то что консьержки, даже будочки, в которой она должна сидеть. Не обжились еще. Не все квартиры заселены, учитывая стоимость квадратного метра. Мужчины беспрепятственно прошли к лифту и поднялись на пятый этаж.

Едва позвонили в квартиру, как дверь открылась. Распахнулась. Отлетела в сторону. За дверью стояла высокая девица с растрепанными волосами и круглым простоватым лицом. Зареванным. На девице были голубые джинсы в обтяжку и бюстгальтер телесного цвета. Ноги босые. Барышев тут же отвел глаза, Алексей уставился в оба, а девица ахнула и попыталась захлопнуть дверь.