Анестезия

Настя захлопотала у плиты, чувствуя на себе взгляды Власа и матери. Интересно, что они тут обсуждали, пока оставались вдвоём? Наверняка всю эту ситуацию, в которой каждый из них вроде как тоже был замешан.

И Настя бы с удовольствием присоединилась к этим обсуждениям, если бы они настолько её не трогали. Да, присутствие в её доме Саши отзывалось внутри Насти совершенно по-особенному, хоть она и делала вид, прежде всего перед самой собой, что это не так.

– Всё. Пойду молока Глаше дам.

Она повернулась к Власу, сомневаясь, стоит ли спрашивать его о том, когда они с Зубаревым уедут. Но тот сам её понял без слов:

– А я тогда Сашу домой отвезу.

Влас поднялся из-за стола и последовал за Настей, но когда оба вошли в их с Аглаей спальню, оказалось, что и Зубарев, и Глаша… спят. Саша, теперь уже прижимающий к себе ребёнка обеими руками, откинул голову назад и уснул. Аглая тоже посапывала, уткнувшись лицом в плечо Зубарева.

– Мда-а, – протянул Влас, почёсывая затылок. – Вот и что теперь делать?

– Ума не приложу. Будить, что ли?

Она поставила молоко на столик и посмотрела на помощника Саши вопросительно, раздумывая, стоит ли задавать вопросы о той сфере жизни Зубарева, для обеспечения которой Влас и находился рядом с ним.

– Пусть пока поспят, если ты не против.

Настя пожала плечами. С чего бы ей быть против? Если уж Влас считал, что можно оставить Сашу спать, то она спорить не собиралась.

– Это на пару часиков. Максимум. Мы потом уедем, – добавил Влас и вышел из комнаты.

Настя устроилась на постели рядом с креслом Зубарева и Глашей. Улыбнулась, когда Аглая во сне поморщилась, но прижиматься к Саше не перестала. Снова нахлынули мысли о том, что было бы у них с Зубаревым, если бы тогда, семь лет назад, они остались вместе. Возможно, расстались бы уже без вмешательств со стороны, просто потому, что переросли те свои отношения. А может, были бы счастливы вместе. Воспитывали бы детей. Наверное, Саша был бы отличным отцом, вон как с Глашей быстро подружился, да и она в нём теперь души не чает.

Но сейчас всё это было не относящимся к делу. Всё принадлежало совершенно иной жизни, которая больше не повторится. Настя закрыла глаза, прогоняя неуместные фантазии. Сейчас она всего лишь компаньон Зубарева, всё остальное ерунда. Она зевнула, устроилась удобнее и сама не поняла, как погрузилась в глубокий сон.

Проснулась Настя глубокой ночью. Зубарева рядом не было, а вот Глаша, теперь лежащая рядом с ней, так и продолжала мирно спать, и больше не температурила. В квартире царила тишина. Интересно, как Настя умудрилась не проснуться, когда Влас и Саша уезжали? Сказывалась усталость, не иначе.

Она перевернулась на бок и легла удобнее. В комнате всё ещё витал тот аромат, который она помнила слишком хорошо, и который напоминал ей о Зубареве и том времени, когда они были вместе.

Нет, совсем нельзя было позволять себе думать об этом раз за разом, потому что ни к чему эти мысли привести не могли.

Настя поднялась с постели, оставляя Аглаю спать и дальше, осторожно вышла из спальни и отправилась в кухню. Сон как рукой сняло, хотелось провести немного времени наедине с собой и посвятить эти минуты тишине. Сделав себе чай, Настя устроилась за столом и стала наблюдать за тем, как рассвет начинает раскрашивать небо в светлые тона.

Глаша проснулась раньше своей бабушки. Когда Настя услышала топот босых ножек по полу, солнце уже появилось из-за горизонта, и теперь кухня была залита удивительным нежным светом, таким, какой бывает только когда рождается летнее утро.

– Мам… а мы к Саше сегодня поедем?

Никакого «доброго утра», ничего подобного. Прямо с корабля на бал.

– Ты болеешь.

– Уже нет! Смотри, температура ушла.

Глаша взяла руку Насти и приложила её к своему лбу.

– Вижу, что ушла, – согласилась она. – Но к Саше ты сегодня не едешь.

– Почему?

Нижняя губа Глаши задрожала – верный признак, что дочь вот-вот готова была разреветься. Это происходило не очень часто, но когда случалось вот так, практически на ровном месте, вызывало только одно чувство – негодование.

– Никаких слёз, если не хочешь впредь оставаться дома всегда, когда я еду к Саше, – строго проговорила Настя. – И я смотреть не стану, болеешь ты или нет. И капризов не потерплю.

Аглая сдержалась. Перестали дрожать губы, а во взгляде Настя прочла… смирение.

– Ладно. Но я только один день дома посижу, хорошо?

– Не боишься Саше надоесть? – вскинула бровь Настя. Понимала, что вопрос звучит жёстко и даже жестоко, но и не хотела, чтобы дочь привязывалась к тому, кто впоследствии сделает ей больно. Когда Зубарев устанет играть в того, кому небезразличен чужой ребёнок, а это ведь рано или поздно случится.

– Не боюсь. Он хороший.

Хороший. Как же у детей всё просто. Хотя, спорить с дочерью по этому поводу Настя не собиралась.

– Ладно. Давай завтрак приготовлю и потом поеду к твоему хорошему.

Она подошла к холодильнику и проинспектировала содержимое. Надо будет вечером обязательно сходить за продуктами и побаловать Глашу чем-нибудь вкусненьким.

– Давай. Но завтра и я с тобой поеду, – безапелляционно заявила Аглая и побежала чистить зубы.