Анестезия

– Потом открытки найдёшь. Сейчас одевайся, погуляем немного сходим, пока у меня не включился режим варвара, – шепнул Саша, разрывая поцелуй.

Настя снова опустила взгляд, но рук с плечей Зубарева так и не сняла. Стоять вот так и держатся за него, чувствовать тепло его тела, было очень закономерным и правильным.

– Хорошо, я быстро, – нехотя отступила Настя и, только когда скрылась в своей комнате, смогла сделать первый полноценный вдох.

Кажется, она до безумия влюбилась. За какие-то считанные часы. Но это было таким правильным.

После этого они не виделись пару дней, за которые Настя успела безумно соскучиться по Зубареву. Как-то само собой разумеющимся стало то, что надоедать ему звонками или сообщениями она не стала, хотя у неё и была такая возможность. Настя просто верила, что всё случившееся между нею и Сашей – важно не только ей. И что он попросту занят, раз не звонит ей целых двое суток.

Вернее, не так. Всего двое суток. Мало ли, что могло его отвлекать – тренировки, домашние заботы, друзья. И если уж он пока не проявлял себя, значит, так было нужно.

– Мам… слушай, я тут подумала… – проговорила Настя вечером, заходя в кухню, где её мама готовила ужин.

– Да?

– Завтра у меня выходной. Можно я к тёте Наташе съезжу, отвезу ей карточки папины?

– Что за карточки?

– Ну, те, которые с хоккеем. Помнишь?

Мама обернулась к ней и улыбнулась. Настя не знала, о чём та думала, но могла примерно представить направление её мыслей. Радовалась, что у дочери завязались дружеские отношения с сыном Зубаревых, не иначе.

– Помню. Съезди, конечно. Ты их нашла?

– Угу. В комоде валяются. А Саша, между прочим, ими очень интересовался.

Слова прозвучали осуждающе, и Настя, чтобы как-то смягчить эффект, улыбнулась матери, развернулась и помчалась в свою комнату.

Она доехала до загородного дома Зубаревых на автобусе и оставшуюся часть пути прошла пешком, наслаждаясь теплом раннего лета. И чувствовала себя совершенно счастливой. Впереди были чудесные месяцы, отпуск Саши, который они наверняка проведут вместе. Почему-то Настя была в этом уверена на все сто.

– Тётя Наташа! – окликнула она маму Зубарева, завидев её возле магазина. – Давайте помогу.

Она подхватила одну сумку, не дожидаясь, пока тётя Наташа начнёт протестовать.

– Настенька, а ты что здесь делаешь? – удивилась та.

– А я к вам. Карточки Саше привезла, хотела вам отдать.

– Почему мне?

Они зашагали по дороге, ведущей к дому Зубаревых.

– А Саша разве не занят?

– Да вроде нет. С утра был дома, никуда не собирался.

С лица Насти исчезла улыбка. Она-то успела уверить себя в том, что Зубарев просто погружён в свои заботы и именно поэтому не выходит с ней на связь… а на самом деле, всё это время был свободен и не звонил?

– Я к вам ненадолго, только карточки отдам и всё, – как будто имелась необходимость в том, чтобы обезопасить себя таким образом, проговорила Настя.

– Почему ненадолго? – улыбнулась ей тётя Наташа. – Саша будет тебе очень рад.

Насте показалось, или же в голосе мамы Зубарева послышалось сомнение? Оно было похоже на отголосок того чувства, которое испытывала сама Настя.

– Мне на учёбу завтра, поэтому я надолго не задержусь, – решила Настя, кивая сама себе, будто в этом была нужда.

Они дошли до дома Зубаревых. Настя, так и держа сумку в руках, прошла к крыльцу, на которое ей кивнула тётя Наташа.

– Заходи. Я сейчас сок в гараж отнесу, дома жарко, не прокис бы. Саша тебя встретит.

– Хорошо.

Настя натянуто улыбнулась тёте Наташе и, открыв дверь, шагнула в прихожую. То, что в доме кто-то был, она поняла сразу. Прошла в сторону гостиной, заглянула в просторное помещение и застыла на пороге, вцепившись в ручку сумки. Ей открылась та картина, от которой всё внутри похолодело. Саша сидел на диване, а на руках у него примостилась светловолосая короткостриженная девица. Она обнимала его за плечи, склонялась к нему и что-то шептала на ухо, и Зубарев прижимал её к себе и улыбался. А Настя, время для которой словно бы застыло, смотрела на это и чувствовала внутри лишь ледяное ощущение, от которого затошнило.

– А что ты на пороге тут застряла? – мягко проговорила тётя Наташа. – Прохо…

Она увидела то же самое, что и Настя, у которой сил только и хватило, чтобы поставить сумку на пол и, вынув из кармана карточки, всучить их маме Зубарева. Сам Саша, наконец, понял, что их с девицей обжимания стали достоянием общественности. Он замер на месте, глядя на Настю, вцепляясь в её лицо потемневшим взглядом, но что думал в этот момент, Настя не знала. Да и не хотела знать.

– Я поеду. У меня автобус, – выдохнула она и, развернувшись на месте, выбежала из гостиной, а следом – из дома. Помчалась к остановке, слыша только отчаянно колотящееся сердце, которое стучало в висках набатом. И очень надеялась на то, что Саша не побежит следом.

Или побежит…