Андропов

В 1969 году давление на интеллигенцию усилилось, продолжались проработки, увольнения и исключения из партии, а также обыски и аресты отдельных диссидентов. Всеобщее внимание привлекло в этом году дело генерал-майора в отставке Петра Григоренко, который в 1966–1969 годах стал ведущей фигурой в движении диссидентов. Бывший боевой генерал Григоренко был лично знаком с Брежневым по службе в 18-й армии, и его арест был санкционирован КГБ по секретной информационной записке Андропова. Григоренко подвергли экспертизе в Институте судебной медицины им. Сербского. Здесь он был признан невменяемым и направлен на «лечение» в специальную психиатрическую больницу. Подобного рода акции применялись КГБ и в начале 1960-х годов, но участились в конце десятилетия. Опубликованные документы показывают, что Андропов поддерживал в это время использование психиатрии в карательных целях. Так, например, 29 апреля 1969 года он направил в ЦК письмо с планом развертывания сети психиатрических лечебниц, а также с собственными соображениями по поводу их использования для защиты советского государственного и общественного строя. Эти предложения были приняты и закреплены секретными постановлениями ЦК КПСС и Совета Министров СССР[103].

В статье «Психического террора у нас не было», опубликованной недавно в газете «Известия», доктор медицинских наук, руководитель экспертного отдела Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского Федор Кондратьев не отрицает фактов использования психиатрии в политических целях, но полагает, что эти случаи были достаточно редкими. «За 25 лет работы по всей территории Советского Союза обвинявшихся органами госбезопасности по политическим статьям 70 и 190-1 УК РСФСР в Институт им. Сербского было направлено на экспертизу всего 370 человек». Ясно, что о массовости говорить нельзя. Далеко не все из направленных Комитетом госбезопасности на экспертизу признавались невменяемыми. К сожалению, можно говорить о тенденции признавать невменяемыми политически неугодных. При всем этом необходимо помнить, что основная масса диссидентов все же не подвергалась принудительному лечению, а сидела в ГУЛАГе. История злоупотребления психиатрией, свидетельствует Ф. Кондратьев, не может быть сведена только к признанию инакомыслящих психически больными. Но именно эта практика оказалась в центре внимания общественности. Представляется, что историю вопроса об использовании психиатрии в политических целях можно связать с высказанной Н. С. Хрущевым «идеей», что только психически ненормальные при коммунизме будут совершать преступления, что только они способны выступать против существующего строя. Позже, когда появились признаки публичного свободолюбивого противостояния Системе, Председатель КГБ Юрий Андропов направил 29 апреля 1969 года в ЦК КПСС письмо с предложением использовать психиатрию для борьбы с диссидентами, по поводу чего было принято секретное постановление Совмина СССР[104].

Я не буду оспаривать приведенные профессором Ф. Кондратьевым цифры. Замечу, однако, что далеко не всегда психиатрическая экспертиза диссидентов проводилась в Институте им. Сербского. Вызывает недоумение и попытка автора оправдать некоторых врачей-психиатров, которые, «видя абсурдность обвинения или его фактическую безобидность (например, арест за рассказ политического анекдота), в своем заключении могли «дотягивать» описание тяжести психических расстройств до невменяемости, тем самым устраняя угрозу именно политических репрессий, заменяя их на пребывание в больницах, условия в которых были значительно менее тяжелыми, чем в зонах ГУЛАГа».