Андропов

"Андроповский" период — золотое время для работников правоохранительных органов, вспоминаемое сегодня многими из них с ностальгической грустью. Впервые за долгие годы застоя у них оказались развязанными руки. Появилась, наконец, возможность добраться до "обнаглевших торгашей", подпольных нуворишей, мздоимцев из партийно-государственного аппарата. Прокурор уже мог, не заискивая, как бывало, а твердо смотреть в глаза партийного секретаря, когда речь заходила о привлечении к ответственности номенклатурного вора или лихоимца. Нет, конечно, все делалось, как и полагается, под руководством партии, ею контролировалось, направлялось, дозировалось, а то и умело использовалось в борьбе за власть между партийными функционерами. Встречалось и открытое сопротивление со стороны местных руководителей. Но авторитет генсека, настойчиво проводившего свою линию, придавал ее исполнителям силы и уверенность. За сравнительно короткое время были разоблачены крупные организованные группы расхитителей и взяточников в Москве, Краснодаре, Ставрополе, Ростове. Оттуда же берет свое начало знаменитое (теперь уже печально знаменитое) "узбекское дело". Немалое рвение было проявлено и в борьбе с приписками, бесхозяйственностью, разгильдяйством…По нашей версии "андроповский вариант перестройки" представлял собой попытку (хочется надеяться, последнюю) субъективно честных людей, преданных административно-командной системе, добиться ее стерильности. Очистить ее от коррупции, протекционизма, казнокрадства, за счет чего вдохнуть в нее новую жизнь. Но беда в том, что стерильно чистая административно-командная система может существовать только в воображении ее апологетов. В действительности же она способна функционировать либо при тотальном терроре, либо за счет тех же коррумпированных связей.

Возникает вопрос: как поступил бы Андропов, убедившись в том, что инъекция насилия (других действенных сил административно-командная система не имеет) лишь встряхнула общество, но не вернула ему жизнеспособность? Сумел бы он, отбросив идеологические догмы, осознать необходимость кардинальных реформ? Уверены, что нет. Человек, сформировавшийся в условиях сталинского режима, непосредственно причастный к событиям в Венгрии, Чехословакии, Афганистане, возглавлявший нашу тайную полицию, короче говоря, всю жизнь верой и правдой служивший системе, не смог бы ей изменить. Поэтому возможны были только два варианта: дальнейшее "закручивание гаек" до полного "срыва резьбы", то есть террор… либо отступление и продолжение мирного загнивания. Осуществляемая при Андропове политика не получила логического завершения и была свернута после его смерти. Однако бесперспективность избранного им пути получила бесспорное подтверждение уже после апреля восемьдесят пятого года… Однако "вариант Андропова" и сегодня имеет немало сторонников в партийном и государственном аппарате, особенно в системе правоохранительных органов. При этом важно подчеркнуть, что речь идет не о коррумпированной части аппарата, с которой обычно связываются основные причины торможения перестройки, а как раз о последовательных борцах с коррупцией, идейных сторонниках тоталитарной системы… Вместе с тем было бы грубой ошибкой полагать, что тоска по "ан-дроповскому времени" мучает только управленческую элиту. Этой тоской, к сожалению, заражены самые широкие социальные слои. Причин здесь несколько. Во-первых, Андропов действовал более решительно и последовательно, чем нынешнее руководство страны. Во-вторых, его политика не посягала на основы общественной системы, не нарушала привычного жизненного уклада и не задевала интересов многочисленных социальных групп. Наконец, в-третьих, в социально-психологическом плане эта политика не разрушала стереотипы массового сознания, а опиралась на них»^[326].

Можно согласиться со многими тезисами А. и В. Похмелкиных, хотя в очерке рассматривается лишь одна сторона пусть и недолгого, но очень важного и поучительного правления Андропова. Об этом говорит и название их очерка — «Война с преступностью и мир насилия». Альтернатив в начале 80-х годов существовало больше, и для страны было бы лучше, если бы власть перешла в руки Андропова не в 1982-м, а в 1980 году и находилась в его руках хотя бы до конца 1986 года.

Юрий Королев, многие годы проработавший в аппарате Верховного Совета СССР, писал в воспоминаниях: «Пребывание Юрия Андропова на посту главы государства было недолгим, но оставило в народе довольно глубокий след. В чем же причина? Его энергичная и, надо полагать, искренняя попытка в числе первых мероприятий навести порядок и дисциплину в государстве, обществе, остановить процесс распада и разложения была воспринята с большими надеждами.