Андроид Каренина

Увидев Алексея Александровича с его строго самоуверенною фигурой, в круглой шляпе, с немного выдающеюся спиной, он поверил в него и испытал неприятное чувство, подобное тому, какое испытал бы человек, мучимый жаждою и добравшийся до источника и находящий в этом источнике собаку, овцу или свинью, которая и выпила и взмутила воду. Выдвинув искусственный глаз металлической глазницы, Алексей Александрович теперь внимательно рассматривал жену, и это особенно раздражало Вронского. Он только за собой признавал несомненное право любить ее. Но она была все та же; и вид ее все так же, физически оживляя, возбуждая и наполняя счастьем его душу, подействовал на него.

Он видел первую встречу мужа с женою и заметил с проницательностью влюбленного признак легкого стеснения, с которым она говорила с мужем. Сидящий у ног Вронского Лупо ощетинился и выгнул спину.

— Да, Лупо, я тоже заметил, — сказал он механическому зверю. — Нет, она не любит и не может любить его.

Еще в то время, как он подходил к Анне Аркадьевне сзади, он еще с радостью заметил, что она чувствовала его приближение и оглянулась было и, узнав его, опять обратилась к мужу.

— Кощеи устроили заварушку этой ночью. Хорошо ли вы провели ночь? — сказал он, наклоняясь пред нею и перед мужем вместе и предоставляя Алексею Александровичу принять этот поклон на свой счет и узнать его или не узнать, как ему будет угодно.

— Благодарю вас, очень хорошо, — отвечала она.

Узкие волчьи глаза Лупо пересеклись взглядом с одиноким роботизированным глазом Алексея Александровича; механический зверь вдруг залился громким лаем. Вронский заставил его замолчать, подняв палец.

Лицо Анны Аркадьевны казалось усталым, и не было на нем той игры бросившегося то в улыбку, то в глаза оживления; но на одно мгновение при взгляде на него что-то мелькнуло в ее глазах, и, несмотря на то, что огонь этот сейчас же потух, он был счастлив этим мгновением. Она взглянула на мужа, чтоб узнать, знает ли он Вронского. Алексей Александрович с неудовольствием смотрел на одетого в серебряный мундир Вронского, рассеянно вспоминая, кто это. Спокойствие и самоуверенность Вронского здесь, как коса на камень, наткнулись на холодную самоуверенность Алексея Александровича.

— Граф Вронский, — сказала Анна.

— А! Мы знакомы, кажется, — равнодушно сказал Алексей Александрович, подавая руку. — Туда ехала с матерью, а назад с сыном, — сказал он, отчетливо выговаривая, как рублем даря каждым словом.

Лупо вновь громко залаял, выгнув спину и обнажив клыки; Алексей Александрович принял поведение зверя с усталым раздражением и шутливым тоном обратился к жене:

— Что ж, много слез было пролито в Москве при разлуке?

Обращением этим он давал чувствовать Вронскому, что желает остаться один, и, повернувшись к нему, коснулся шляпы; но Вронский обратился к Анне Аркадьевне:

— Надеюсь иметь честь быть у вас, — сказал он.

Лупо, программа которого, очевидно, по каким-то причинам вдруг сбилась, своевольно и упрямо зарычал. Прежде чем Вронский успел наказать робота, Каренин наклонил голову и остановил взгляд своего темного холодного глаза на механическом звере. Лупо жалобно взвизгнул, затрясся и повалился на землю, словно сломанная игрушка I класса. Затем Алексей Александрович своим живым глазом посмотрел на пораженного Вронского, стоявшего над своим роботом-компаньоном.

— Мы принимаем по понедельникам, — ответил он холодно.

Вронский присел на корточки на отполированном полу станции и положил колючую голову Лупо себе на колени. Зверь слабо пошевелился, тихо постанывая и подвывая.

— И как хорошо, — сказал Алексей Александрович жене, совсем не обращая внимания на Вронского, — что у меня именно было полчаса времени, чтобы встретить тебя, и что я мог показать тебе свою нежность, — продолжал он тем же шуточным тоном.

— Ты слишком уже подчеркиваешь свою нежность, чтоб я очень ценила, — сказала она тем же шуточным тоном, невольно обернувшись на подавленного Вронского.

«Но что мне за дело?» — прошептала она Андроиду Карениной и стала спрашивать у мужа, как без нее проводил время Сережа.

— О, прекрасно! II/Гувернантка/D147 говорит, что он был мил очень и… я должен тебя огорчить… не скучал по тебе, не так, как твой муж. Ну, мне пора ехать в Министерство. Опять буду обедать не один, — продолжал Алексей Александрович уже не шуточным тоном. — Ты не поверишь, как я привык…

И он, долго сжимая ей руку, с особенною улыбкой посадил ее в карету.

Вронский продолжал сидеть на серебряном полу петербугской Антигравистанции, с облегчением наблюдая за тем, как признаки полного восстановления функций его робота появлялись один за другим. Он покачал головой, вспоминая красоту Анны Карениной и аскетичную элегантность ее Андроида, дивясь ее странному мужу с металлической маской на лице, кто же, во имя всего святого, он был такой?

Глава 24

Первое лицо, встретившее Анну дома, был сын. Он выскочил к ней по лестнице, несмотря на крик II/Гувернантки/D147, и с отчаянным восторгом кричал: «Мама, мама!» Добежав до нее, он повис ей на шее.