Андроид Каренина

— Отдыхаешь, вальсируя с вами, — сказал он ей, в то время как они скользили в вальсе. — Прелесть, какая легкость, precision, [7]— говорил он ей то, что говорил почти всем хорошим знакомым.

Она улыбнулась на его похвалу и через его плечо продолжала разглядывать залу. Она была не вновь выезжающая, у которой на бале все лица сливаются в одно волшебное впечатление; она и не была затасканная по балам девушка, которой все лица бала так знакомы, что наскучили; но она была на середине этих двух, — она была возбуждена, а вместе с тем обладала собой настолько, что могла наблюдать.

Кити стала разглядывать соседние пары вальсирующих, в то время как ритм музыки сменился с тройного на привычный двухтактный. Замедлилась и подача воздуха: быстрые и головокружительные воздушные потоки вальса, вырывавшиеся со звуком «пуф-пуф-пуф», сменились контролируемыми сериями мощных порывов.

Делая медленный пируэт, в воздухе кружилась красавица Лиди, жена Корсунского; там была хозяйка, проплывшая мимо почти параллельно полу; старый Кривин, всегда бывший там, где цвет общества, спиной отталкивался от упругих воздушных потоков и комично перебирал ногами, словно бы крутил педали невидимого велосипеда. Внизу, среди кресел, Кити нашла глазами Стиву и потом увидела прелестную фигуру и голову Анны; рядом была и Андроид Каренина, сияя не лиловым, а черным цветом.

И онбыл тут. Серебряный мундир блестел в свете свечей, свернутый огненный хлыст недобро потрескивал, покоясь на бедре хозяина. Кити не видала его с того вечера, когда она отказала Левину. Своими дальнозоркими глазами она тотчас узнала его и даже заметила, что он смотрел на нее.

— Куда же отвести вас? — слегка запыхавшись, спросил Корсунский, как только музыка подошла к концу и потоки воздуха стали ослабевать, приближая танцующих к полу с каждым новым дуновением.

— Каренина тут, кажется… отведите меня к ней.

— Куда прикажете.

И Корсунский завальсировал вниз, умеряя шаг, прямо на толпу в левом углу залы, приговаривая: «Pardon, mesdames, pardon, pardon, mesdames», и лавируя между морем кружев, тюля и лент.

— Это одна из моих вернейших помощниц, — сказал Корсунский, кланяясь Анне Аркадьевне, которой он не видал еще; он и Андроид Каренина учтиво кивнули друг другу. — Анна Аркадьевна, тур вальса, — сказал он, нагибаясь.

— Я не танцую, когда можно не танцевать, — сказала она.

— Но нынче нельзя, — отвечал Корсунский.

В это время подходил Вронский.

— Ну, если нынче нельзя не танцевать, так пойдемте, — сказала она, не замечая поклона Вронского, и быстро подняла руку на плечо Корсунского. Прозвучал сигнал к началу нового танца, и вновь запыхтели спрятанные в стенах трубы — Корсунский вместе с партнершей взмыл в воздух.

«За что она недовольна им?» — подумала Кити, заметив, что Анна умышленно не ответила на поклон Вронского. Вронский подошел к Кити, напоминая ей о первой кадрили и сожалея, что все это время не имел удовольствия ее видеть. Кити смотрела, любуясь, на вальсировавшую Анну и слушала его. Она ждала, что он пригласит ее на вальс, но он не пригласил, и она удивленно взглянула на него. Кити посмотрела на его лицо, которое было на таком близком от нее расстоянии, и долго потом, чрез несколько лет, этот взгляд, полный любви, которым она тогда взглянула на него и на который он не ответил ей, мучительным стыдом резал ее сердце.

Он покраснел и поспешно пригласил вальсировать, но только что они приподнялись над полом, как вдруг раздался свисток, музыка остановилась, воздушные потоки внезапно исчезли, и публика повалилась наземь.

Приземлившись, Кити вскрикнула, но не от боли — пол был предусмотрительно устелен матами с гагачьим пухом внутри, — а от неожиданности, которая была унизительнее всего из всех возможных последствий. Еще недавно парившие в воздухе гости бала смеялись или просили о помощи; растерянная и смущенная Кити еще более зарделась, обнаружив себя в объятиях Вронского. Он молча помог ей подняться.

Корсунский приземлился прямо на Каренину. Решив, что случившееся всего лишь случайность, он отнесся к инциденту с добродушной веселостью, но вдруг их с Анной Аркадьевной окружили четыре робота из 77-го. Смотритель, являвшийся истинной причиной всеобщего падения, решительно шел к ним навстречу, волоча за собой круглого ярко-оранжевого робота III класса, который что-то неразборчиво бормотал.

— Ваше превосходительство, — начал Смотритель, на чьем лице красовались черные элегантные усики и самодовольная улыбка, — можете ли вы подтвердить происхождение этого робота?

— Как же, могу, — с готовностью ответил Корсунский и отошел от Карениной к своему роботу-компаньону. — Это мой робот III класса, зовут Портикулис. Возникли какие-то затруднения?

Кити видела, как Корсунский переводил свой обеспокоенный взгляд со своего робота на пристально наблюдающего за ним Смотрителя и на внушительные манипуляторы его подопечных.

— Простите, Ваше превосходительство. Я не спрашивал, как зовут этого робота и кто его хозяин. Я спросил, можете ли вы поручиться за его происхождение?