Андрогин

Именно во время своего продолжительного спуска Арис сумел рассмотреть, как опускаются вниз большинство лесовиков. Они попросту крепко хватались за поперечину на конце своей тарзанки и прыгали вниз. При этом верёвка из утолщения на ветках выходила вначале легко, потом туго, а в финале вообще плавно останавливала падение человека. Именно тогда человек и должен был ловко зацепить поперечину за одну из рогаток, сделанных на стволах. Если он это сделать не успевал, его, словно на резинке, подтягивало вверх метров на пять, а то и восемь. Могло и о ветки ударить, потому что неуправляемо сносило в сторону. После чего натяжку вниз следовало делать с помощью товарища. Тот или сам становился ногами на поперечину, создавая двойной груз, или подтягивал неловкого приятеля вниз с помощью верёвки.

В механике Дарья Андреевна разбиралась средне, но предположения сделала:

«В утолщениях – барабан с натяжной пружиной. Пружины – то ли механические, то ли живые. Или ещё бывают растительного происхождения?.. Не бывают! Натяжка долго не продержится во «взведённом» состоянии. А ведь в течение всего дня верёвки были натянуты как струны…»

Не осталось без внимания Дарьи Черновой и то, как частенько воины поглядывали в её сторону. Точнее в сторону доставшегося ей мужского тела. И в этих взглядах читался неприкрытый вопрос: как поведёт себя человек, только сегодня упавший с неба и до сих пор толком не принятый в общину?

И в этом были свои резоны:

«Если я свалилась с неба… точнее – свалился, меня скорей всего принимают за островитянина. И ждут, что я пойду со «своими» на контакт. Вдруг и за шпиона какого-нибудь считают?.. Или за лазутчика? Или здесь такого не бывает? Но что случилось бы, начни я кричать, звать на помощь и попытайся подсесть в корзины или на платформы островитян?.. Хм! Могли бы стрелой угостить вслед, и не обязательно в мягкое место…»

А тем временем наступала ночь, следовало спускаться на поляну как можно быстрей, ужинать тем, что подадут, а потом… Нет! Не спать! А, как гласит первая заповедь любого человека, попавшего в иной мир: учиться, учиться и ещё раз учиться. Знание – сила. Знание языка – ключ к этой силе. Ну а всё остальное…

Арис Шенгаут непроизвольно содрогнулся, только представив, что завтра вновь придётся целый день таскать корзины, полные улиток. Но тут без вариантов, ничем иным он пока обществу лесовиков помочь не может. И так радоваться надо, что его приняли, одели, дали работу, предположительно накормят, а потом и кров предоставят, наверное.

Глава 6

Сознанию Черновой, попавшему в тело молодой женщины, повезло меньше. Она, после беготни по лесу, встреч с хищниками, погонь и падений, зверского холода – чуть не умерла от страха, когда гигантский питон золотой расцветки раскрыл на неё свою пасть.

И хорошо, что слабая, ранимая женская психика позволила на несколько самых страшных минут отключиться от действительности. А когда Дарья пришла в себя, то её уже интенсивно растирали резко пахнущим маслом заботливые женские руки. Было на удивление тепло, на досках потолка играли отблески очага, витали запахи хвои, цветов и чего-то страшно вкусного. Где-то совсем рядом слышалось странное кудахтанье.

Вначале Дарье даже показалось, что она всё-таки умерла. Просто успела вложить артефакт в рот, удав её съел, и сознание благополучно перенеслось в иной мир, в иное тело и (ура – три раза!) в более благоприятную обстановку.

Воспоминания о мраморном яйце заставили левую ладонь конвульсивно сжаться. Увы, в ней ничего не оказалось. Чернова тут же задёргалась, попыталась сесть, а потом всё-таки уселась, преодолев легкое, скорей недоумённое сопротивление женщины, привставшей, а потом и распрямившейся возле устеленной шкурами лежанки. Но, рассмотрев испуганный, мечущийся взгляд Дарьи, она с пониманием усмехнулась, что-то спросила и ткнула пальцам в полочку на стене.

Артефакт лежал там, на расстоянии вытянутой руки. Так что землянка не удержалась, схватила его и намертво зажала в ладони.

Хозяйка обители улыбнулась, пожала плечами и заговорила вновь. Похоже, стала интересоваться у потеряшки: кто она такая и как попала в лес. Вот тогда и стало понятно окончательно, что языки разнятся от всех известных Дарье Андреевне и с наскока освоить местный язык будет непросто. Тем не менее, на полчаса она окунулась в общение с помощью жестов, простейших звуков и мимики, попутно рассматривала помещение, обстановку, женщину и себя.

Сама оказалась голой и весьма симпатичной, без явных внешних изъянов. Крови или следов укуса удава не наблюдалось. Прежние одежды были сняты и развешаны над печкой, похожей на буржуйку. В свои годы Чернова уже давно не стеснялась наготы.

Женщина выглядела на тридцать «с хвостиком». Лицо скорей строгое и надменное, чем приветливое. Но зато с правильными чертами, можно сказать, что красивое. Волосы аккуратно заплетены в две косы и уложены в высокую причёску. Из одежды – короткие брюки чуть ниже колена, меховые тапочки на босу ногу, какой-то излишне смелый топик из льна, не закрывающий живот, и меховая безрукавка поверх него.