Андрейка

Мартын считал свою задачу выполненной. Зная крутой характер секретаря райкома, он вначале опасался, что тот поймет все не так, как надо. Но теперь успокоился. Ничего, пускай подумает. Нужно подумать и ему, Мартыну, о детях, их взаимоотношениях, больше бывать с ними, разговаривать.

— Когда ты уезжаешь? — тихо спросил Рудак.

— Ничего определенного пока не знаю, — ответил Мартын и подумал, что сегодня Рудак, кроме всего прочего, такой покладистый потому, что видит в нем представителя из центра.

— Заведующих отделами попросите ко мне! — сказал Рудак секретарше, вошедшей по его звонку.

Едва секретарша повернулась к двери, как в кабинет влетел Михась. С нагловато-насмешливыми глазами, всклокоченными волосами и не застегнутом на пуговицы пальто, он выглядел довольным и независимым.

— Что тебе? — сердито спросил Рудак.

Михась, увидев Мартына, немного растерялся.

— Так я позову,— быстренько сказала секретарша и шагнула к двери.

Рудак проводил ее сердитым взглядом, будто она была в чем-то виновата.

— Я спрашиваю, что тебе тут нужно? — обращаясь к сыну, повторил он.

Михась не ожидал такого приема. Обычно отец старался как можно быстрее выполнить его просьбу, лишь бы отстал. «Не мешай работать»— были любимые отцовские слова и тут и дома.

Сегодня же отец заговорил совсем иначе, сразу видно, что он не в настроении. Михась догадался, что тут шел разговор о нем и дядька Мартын, очевидно, кое-что рассказал о его поведении. Язык у хлопца будто примерз к нёбу, хотя Михасю до зарезу были нужны деньги, за которыми он и прибежал.

— Опять за деньгами? — строго спросил Рудак, не сводя глаз с сына.

Смотрел на Михася и дядька Мартын. Хлопец не мог не заметить любопытства в его глазах, не мог не понять по его лицу, что и он догадывается о причине прихода.

Надо было как-то выкручиваться, и вместо подготовленной фразы: «В школе новые тетради продают»— Михась с трудом произнес:

— Мне деньги не нужны...

— Так говори, что нужно, а то у меня дела...— чуть спокойнее сказал Рудак.

Но Михась окончательно растерялся. Он был бы рад выскочить из кабинета, но на него смотрели двое — отец и Мартын — и ждали ответа.

— Ну, просто так, — промямлил он и подался к двери. Щеки и уши его горели, и над верхней губой выступили капельки пота.

— После заседания пойду в школу... Дома поговорим,— отрывисто сказал Рудак и наклонился над письменным столом, тем самым позволяя сыну уйти.

Михась спиною открыл дверь, но не рассчитал, зацепился ногой за порог и грохнулся на пол.

Кто-то подхватил его и поставил на ноги.

XIV

Василь Голенчик уже которую неделю жил в Минске. Работал он в том же учреждении, что и до войны.

Не получалось только никак с квартирой. В прежнюю, довоенную, ему самому не хотелось возвращаться, хотя право на нее как демобилизованный воин имел. Квартира напоминала бы ему прошлое, жену, сына... А кроме того, в ней жил теперь инвалид с семьей, и выселять их не хотелось. И Голенчик удовлетворился словом министра, пообещавшего квартиру в новом доме, где уже ведутся отделочные работы.

По служебным делам Голенчик часто выезжал в районы. Побывал он и в Смолянах. Несколько дней провел в поездках с новым секретарем райкома партии по торфозаводам района. Как специалист он особенно интересовался машинами, их работой, организацией труда.

И не знал Василь, представить себе не мог, что в этих самых Смолянах в семье дядьки Мартына живет его сын, Андрейка. Не знал он, конечно, и то, что теперь Мартына перевели в Минск и вместе со всей семьей туда переехал и его Андрейка.

Заслуженным человеком пришел Голенчик с войны: с шестью наградами, в звании майора. Получил высокий пост в министерстве.

На руках у Василя Голенчика уже была справка из партизанского штаба о том, что его жена Зинаида Антоновна погибла в бою. Из деревни, где жила мать жены, бабушка Василиса, ответили, что старушка недавно умерла. Имени сына в этих документах не значилось. Василь не догадался сходить в Верховный Совет и посмотреть там списки награжденных. Голенчик не мог даже представить себе, что его Андрейка, которого он помнит маленьким мальчиком, окажется в таких важных списках.

...Вот уже и квартира есть. Ладная комната со всеми удобствами — кухней, кладовочкой, коридорчиком. Совсем отдельная. Но Василю она не совсем нравилась. Лучше бы жить с хорошими соседями, жить среди людей. Может, не так было бы тоскливо.

В первый день в этой квартире Василь не находил себе места. То и дело передвигал вещи с места на место, заглядывал на кухню, будто надеясь найти там кого-то.

А вокруг стояла тягостная тишина.

Он знал, что тоска, как и все в жизни, со временем проходит и даже уступает место радости. Но горевал Василь сильно. Забывал он о своем горе только на работе или за книгой. И поэтому работал и читал очень много. Особенно захватывали его книги о рациональном использовании машин в торфяном хозяйстве. Он думал о том, что надо сделать, чтобы эта техника стала для людей хорошим, надежным помощником.