Читаем Андрей Тарковский. Жизнь на кресте полностью

Заявление Тарковского кажется довольно странным после разглагольствований о необходимости совершенствования духовных качеств человека. Вызов, брошенный сединам уважаемого классика, явно унижал достоинство Тарковского, но он этого не чувствовал. Ненавистное материальное начало в виде денежного приза заставило его забыть о декларируемых принципах. Причем — легко. Казалось бы, нет сомнений в том, что заявление Тарковского должно звучать иначе: «Полагаю, что соперничество между мной и классиком французского кино неуместно и неэтично. Предоставим жюри право принимать решение в этой ситуации» — вполне приемлемая позиция, тем более что он никак не мог реально повлиять на сложившуюся ситуацию. Но Тарковский поступил иначе, заявив о своей готовности сражаться. Удивляет непонимание проповедником духовности простой истины, что уж лучше сохранить лицо, чем проявить излишнюю самоуверенность и неуважительное отношение к ветерану кино. Ведь решение все равно будет принято независимо от его ультиматума. Каким же образом он намеревался бороться с Брессоном?

Через несколько часов после конференции, желая сгладить неловкость ситуации, хорошо знакомый с Тарковским Брессон пригласил соперника на ланч.

Нервничая и дергаясь, Тарковский отправился на встречу. Вернувшись же, больше не выражал своих восторгов перед «гением экрана». Он не изменил своей позиции относительно приза, но и о достоинствах режиссуры Брессона больше не говорил.

На фестивале Тарковский встретился после долгого перерыва с Отаром Иоселиани, Кшиштофом Занусси, который был членом экуменического жюри. Корифеи выражали русскому коллеге свою признательность, деликатно обходя вопрос о возникшем соперничестве.

4

Приехавший в Канны Кончаловский решил поговорить с Андреем.

Они сидели в маленьком ресторанчике, подальше от фестивальной публики. Присматривались друг к другу, выбирая тональность беседы.

— Слушай, — просто начал Андрон, — ситуация с Брессоном в самом деле тухлая. Кумир и жупел французов, юбиляр, старейшина… и надо же такое совпадение!

— Я объявил, что буду бороться, — Андрей играл желваками. — Я их добью.

— Ну, желаю тебе… — без энтузиазма пробормотал Кончаловский. — Я фильм Брессона видел и твой тоже.

— И что?

— Думаю, это не лучшие ваши достижения.

— А твоя «Ася Клячкина» — лучшая. Потому ты ее и кромсал в угоду чинушам.

— Это наши совковые дела, сам знаешь. Я кое-что подрезал и дал ей возможность выйти на экраны.

— Молодец, потрафил начальникам. А они Бондарчука в жюри прислали для того, чтобы зарыть меня, — Андрей заводился. — Они умеют организовывать травлю. Когда я еще снимал фильм, Бондарчук примчался сюда и заявил прессе, что вообще не любит мои фильмы.

— Не он один. Причем — без какой-то предвзятости. Ты зря закрываешь на это глаза.

— Скажи еще, что я должен ориентироваться на вкусы Ермаша. Это он прислал сюда Бондарчука. Как же — оскароносца Сергея Федоровича везде ценят! — он язвительно ухмыльнулся. — Ты ж именно поэтому пригласил его на роль Астрова, чтобы подстраховаться на случай осложнений с фильмом.

— Послушай, если мы начнем выяснять отношения в таком тоне — дойдем до драки. Вспомни — мы все же были друзьями. Я считаю тебя огромным режиссером. Но почему ты продолжаешь играть против себя? Почему уперся? Назло самому себе?

— Как я понимаю, ты начинаешь дискуссию о «занудности» моих фильмов? Помню твою корову. Ты заявил, что я, как корова, невнятно мычу о чем-то важном, но о чем — неясно.

— И ни за что не хочешь сделать свою мысль понятней!

— Кому? Кому понятней?

— Своему зрителю. Думаю, мысль о дифференциации киноаудитории дошла уже до нашего начальства. Они поняли, что фильмы могут быть разными! Только не антисоветскими по содержанию. Кстати. Твой фильм очень лоялен по отношению к родине.

— Я никогда не был антисоветчиком.

— У тебя другая заморочка и ты упорно за нее держишься. Послушай, Андрей, я смотрел «Ностальгию» с большим усилием. Нельзя заставлять человека смотреть Рафаэля, привязав его к стулу. Возможно, твой фильм и достоин Рафаэля, но зрителя все же надо привязывать, чтобы он его смотрел. Мне пришлось притягивать себя за уши, заставляя врубиться в происходящее. Хотя дебилом я себя не считаю, меж не тянуло расшифровывать твои ребусы. Человека можно заставить смотреть что угодно. Но ты ничего не выиграешь этим насилием. А твой затянутый ритм — насилие над зрителем!

— Ну конечно! Я же должен развлекать! Как ты — ведь ты хочешь непременно понравиться и готов ради этого на все! — они уже говорили на повышенных тонах, и на скандаливших русских оборачивались люди за соседними столиками.

— Фильм ДОЛЖЕН нравиться зрителю, — упорно сдерживался от желания послать своего колючего собеседника ко всем чертям Кончаловский. — Для этого существуют разные механизмы, от низкопробных до поднимающихся на уровень высокого искусства. Смотри, у Феллини в «Восемь с половиной» приблизительно та же ситуация — художник в творческом тупике и депрессии. Но фильм не тонет в черноте, он искрится всеми красками! Самоирония Федерико действует сильнее, чем заплачки!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии