Андрей Тарковский. Жизнь на кресте

Правда, мнение Тарковского о режиссерах иногда менялось. Если в год выхода на экраны он вовсю громил «В огне брода нет», то позже сблизился с Панфиловым. Только на Западе обнаружилось серьезное отношение Тарковского к Иоселиани, которого он просто не замечал. Высоко оценил Андрей вышедший тогда «Одинокий голос» Сокурова (иных его картин он не видел). Однако именно Сокуров считал Тарковского своим учителем.

Так называемое советское искусство даже в лучших образцах было чуждо Андрею Арсеньевичу. Вознесенский, Евтушенко, Любимов, Высоцкий — кумиры тогдашней прогрессивной общественности, оставляли его равнодушным: «Слишком публицистично и политизировано, а значит — не глубоко».

Но были среди неинтересных Тарковскому режиссеров и открытые враги, каковых определяла его излишняя мнительность. Самые жестокие подозрения в «деле «Рублева»» падали на Сергея Герасимова.

— Вы что, не понимаете, что за всем происшедшим стоял Герасимов? — втолковывал он Суркову. — Это настоящий Сальери. Он же умен и в глубине души знает, что бездарен. Поэтому полон ненависти. Главное в Герасимове — жажда власти. Для нее он, улыбаясь и произнося высокие слова, вытопчет все вокруг себя.

— Его антипатию можно отчасти понять, — согласился Сурков. — Ты ж ему со своим «Ивановым детством» дорогу перебежал. Тогда его фильм «Люди и звери» был выставлен на конкурс Венецианского фестиваля. А твой «Иван» шел вне конкурса и все равно отхватил Льва!

— А Бондарчук? Это он зарубил «Солярис» в Каннах. Специально явился в жюри.

— Так ведь ажиотаж вокруг «Рублева» испортил отчасти триумфальное явление «Войны и мира». Да еще ты с его дочерью шашни крутил. Наверняка обещал жениться.

— Как же мне бросить такую жену? — он задумался и отрубил: — Никак невозможно.

— Конечно, сын маленький — это серьезно.

— Да не в том дело! Лариса Павловна большой силой наделена. Не улыбайтесь. Она обещала на моих врагов заклятье наслать, — серьезно сообщил Андрей.

— Это уж как-то… — заулыбался Сурков. — Как-то, право, смешно.

— И нашлет, вот посмотрите! Она за меня кому угодно горло перегрызет!

Ощущение защищенности, которое находчивая и боевитая Лариса обеспечивала амбициозному, но на деле не слишком жизнеспособному мужу, поддерживало его.

— Вы знаете, что случилось? — рассказывал он дома после возвращения с очередного похода в ЦДЛ. — Нет, это невероятно! Мы стояли с Ларочкой на стоянке такси — как всегда очередь — и какой-то наглец… негодяй такой, хам, вы представляете? Появился неожиданно и хотел схватить нашу машину. Я, конечно, рванулся ему наперерез… Но тут подскочила Ларочка и как звезданет ему по морде наотмашь… понимаете? У нее вот браслет, посмотрите, кованый. Так представляете, как летел это хам…

— И шляпа моя погибла! — Лариса поправляла измятый край голубого воздушного изделия. — Теперь в чистку отдавать придется. Или в персоли замочить?

Лариса шумела в ванной, пытаясь восстановить урон, нанесенный шляпе, Андрей горячо шептал в щеку Анны Семеновны:

— Ваша дочь исключительно преданная женщина. Уверен, да я полностью уверен, что если МНЕ будет надо, Лариса убьет!

В быту задиристый, вспыльчивый, он и впрямь нуждался в защите, плохо ощущая контакты с внешним миром, словно сквозь очки с толстенными запотевшими стеклами. Взаимоотношения в съемочной группе воспринимал через Ларису. Именно поэтому ни одному человеку, не угодившему Ларисе, не удалось задержаться рядом с маэстро. Ее влияние было огромным. В самом начале их отношений Лариса одержала главную победу: ей удалось внушить не слишком уверенному в себе мужчине, что он совершенно неподражаемый сексуальный гигант и виртуоз эротических сражений.

Лариса упорно шла к намеченной цели. Если поначалу ее влекла к Тарковскому жажда обрести состоятельного и влиятельного мужа, то теперь ориентиры изменились: она стремилась вместе с ним войти в историю как неутомимая супруга, помощница гения и притом кинозвезда! Мужа и жену связывало чувство любви-ненависти, типичное для Тарковского не только в отношениях с Ларисой. Поддаваясь внушению, он легко мог изменять свое отношение к людям, теряя преданных друзей и помощников.

— Я могу внушить ему все что угодно! — хвасталась Лариса. Но и ее влияние не было безграничным, когда речь шла о ролях в фильмах Тарковского.

Лариса отчаянно боролась за титул актрисы. Не моргнув глазом заявляла всем, что ее мечтали снимать Феллини и Параджанов. Причем тут же обращалась к мужу за подтверждением:

— Правда, Андрюшенька?

Андрей бормотал нечто утвердительное, сам же в своей замечательной супруге актрисы не видел.

Лариса намеревалась сыграть в театре «Ленком», где Андрей ставил «Гамлета», Гертруду и жену Криса в «Солярисе». Теперь ее целью стала роль Матери в задуманном Андреем автобиографическом фильме.

Глава 7 «Зеркало». Запечатленное время

1