Андрей Смирнов

легче усваивается и запоминается информация и так далее. В состоянии аффекта хрупкая

женщина, чей ребенок попал под автомобиль, способна этот автомобиль поднять. Но ни самого

полного аффекта, ни иного внутреннего состояния, в которое человек мог бы попасть

естественным путем либо на которое мог бы настроиться усилием сознания, недостаточно, чтобы

забросить тот же самый автомобиль на крышу здания. Человек способен превзойти себя, но даже и

здесь есть какие-то разумные границы. Однако то, что происходило в Небесной Обители,

заставляло сомневаться в их существовании. Казалось, что предела нет. Стоило вызвать некий

мысленный образ, заставить себя усилием воли пережить некий простой набор ощущений — и

происходила какая-то глубочайшая трансформация, ученик легко делал то, что раньше

представлялось невозможным. Эта новая сила могла проявиться во всем, в том числе и на самом

обычном, физическом уровне — как-то раз в этом состоянии Дэвид поднял с земли булыжник и

сжал его. Он не применял никакой магии, не творил заклинаний — он просто хотел посмотреть,

как далеко простирается влияние той новой силы, с которой мастера постепенно сводили

учеников. Камень раскрошился в пыль, и это не потребовало никаких особенных усилий, Дэвид

понял, что будь в его руке слиток железа — он смял бы его столь же легко, как и кусок

полурастаявшего сливочного масла. Но это все, конечно, были лишь фокусы, зрелищные трюки,

не имеющие большого практического значения. Гораздо важнее было то, что происходило с

учениками на магическом пласте во время этих трансформаций. Здесь изменения были еще более

тотальны и головокружительны. Уровень личной силы резко возрастал, Дар со ступени Ильт-фар

переходил на следующую ступень, последнюю и наивысшую для человека. Кардинально менялось

восприятие — в этом состоянии ученики могли усваивать и оперировать огромными массивами

информации. Менялось ощущение времени — оно как будто бы растягивалось, за минуту можно

было успеть сделать то, на что прежде потребовался бы час. Те, кто в данный момент не

находился в этом состоянии, казались перешедшим медлительными, едва-едва шевелящимися

неуклюжими статуями. Перешедшие же часто вовсе выпадали из поля зрения первых — они

двигались быстро, как свет. Физические препятствия более не ограничивали их: новое,

многомерное восприятие показывало, как можно «обойти» препятствие — в то время как

обычному человеку, смотрящему со стороны на все это, казалось бы, что ученики научились

проходить сквозь стены, ведь он не увидел тех тайных путей, которые становились открыты им.

5

В четвертом полугодии, в один из редких выходных дней, когда ученикам разрешалось

заниматься своими делами и можно было навестить родных, Эдвин кен Гержет пригласил Дэвида

в свой замок. Строго говоря, замок был вовсе не «его», а принадлежал его тетке, Вилиссе кен

Гержет, но Эдвин провел в нем большую часть своей жизни и по праву мог считать его своим

домом. Отец Эдвина, барон Алек, был не слишком рачительным хозяином и предпочитал

проводить время, странствуя по мирам, оставив ведение хозяйства и воспитание сыновей на свою

жену и сестру. О своей матери Эдвину было мало что известно: отец, в те редкие дни, которые он

проводил дома, категорически отказывался говорить на эту тему, родственники и приближенные

Алека либо ничего не знали, либо помалкивали, а старых слуг, у которых можно было бы

выведать что-либо, не имелось — новая жена Алека заменила весь штат обслуживающего

персонала вскоре после своего поселения в главном замке баронства. Эдвина, еще до появления у

его отца новой жены, воспитывала тетя: у нее был свой, отдельный замок, расположенный в

северо-восточной части земель, принадлежавших семье кен Гержетов. В главном замке Эдвин

чувствовал себя неуютно: отношения с мачехой у него так и не сложились, а вот к владениям

Вилиссы он привык и именно сюда приводил своих друзей и знакомых. К появлению

многочисленных шумных компаний тетушка относилась с терпением и пониманием. Она никогда

не навязывала Эдвину своих порядков, могла лишь дать совет как поступить в той или иной

ситуации, и если Эдвин этот совет не принимал, мировой трагедии в этом не видела: пусть

племянник сам расшибает себе нос, если ему так хочется. В силу вышеуказанных причин

отношения у Эдвина с Вилиссой были самые наилучшие: они уважали личное пространство друг

друга, но при этом были готовы при необходимости помочь друг другу всем, чем только могли.

Тетка сама обучала Эдвина — она была превосходной колдуньей, но больше тяготела к системной

магии, когда же обнаружилась склонность Эдвина к боевой, Вилисса постаралась, чтобы

племянник получил несколько полезных уроков у тех ее знакомых, которые специализировались в

этом направлении. В Академию Волшебства Эдвин поступил в пятнадцать лет, сразу на второй

курс; около полутора лет он пользовался портальным камнем, чтобы возвращаться в замок

Вилиссы после учебы, прежде чем его раскрывающийся Дар достиг такого уровня, при котором во

вспомогательном артефакте для перемещений отпала необходимость, и безвидные Пути Тьмы,