Андрей Смирнов

Хотя Лкаэдис и считалась бессмертной третьего поколения, за счет храмов и воздаваемого

ей почитания Королева обрела божественный статус и лишь на шаг уступала сотворившим

Сальбраву Князьям — а некоторых из Князей, низринутых и лишенных силы, она, безусловно,

даже превосходила. В ее честь было сложено множество гимнов и ритуальных песен, но теперь, в

связи с последними событиями, Нихантия задумался о том, почему так мало гимнов и песен

посвящено происхождению Королевы. Разве это не есть великое и чудесное событие, о котором

должны слагаться песнопения? Однако, происхождение Королевы оставалось сокрытым.

Несколько дней назад Нихантию посетило видение, которое устрашило его. Он находился

в гадательной комнате дворца — вскрывал живот салакату, тонкокостному рогатому демону,

чтобы посмотреть, как расположены его внутренности. По внутренностям жертвы можно было

понять, какие потоки мировых сил приведены в движение, а какие пребывают в покое, узнать, что

происходит в Сальбраве, увидеть будущее и угадать волю богов. Требовалось лишь правильно

настроить свой ум в соответствии с производимым ритуалом; Нихантия был мастером гаруспиции

и совершал ритуал бессчетное множество раз, используя для гадания внутренности людей,

демонов и животных.

— Грядут перемены… Большая война… — Задумчиво сказал он, копаясь в кишках

прикованного к столу, кричащего от боли салаката. — Конец рода Хангеренефов… — Он мрачно

посмотрел на живот плененного демона, не в силах поверить в то, что сам только что сказал. —

Нет, просто большие перемены в роду… Смена власти? Новый герцог? — Он обдумал эту мысль: она была не слишком радостной, но намного лучшей, чем исчезновение всего рода. Затем

Нихантию заинтересовал странно расположенный отросток тонкой кишки салаката. — Так, а

это?.. Новая святыня?.. Новая святость?.. Новый бог?.. — Он перебирал формулировки, стремясь

найти ту, которая наиболее точно выразила бы его неотчетливые ощущения.

И тогда что-то произошло. Что-то коснулось его ума и изменило его восприятие —

изменило куда сильнее, чем ритуал гаруспиции. Окружающий Нихантию мир стал больше и

глубже, в нем появились направления, не существовавшие ранее; пространство перестало быть

однородным, в нем возникли провалы и пути, ведущие куда-то за грань, в какие-то реальности

более высокого порядка. И все это, весь новый мир, с которым соприкоснулся Нихантия, был

живым. Мир смотрел на Нихантию, разглядывал словно песчинку, и герцог талхетов понял, что

стал предметом интереса одного из Князей или кого-то весьма приближенного к ним. Он прежде

беседовал с некоторыми из них, и знал, что ощущения от каждого — совершенно разные: один

казался бурей, другой — невыносимым огнем, третья — жаждой и вожделением. То, что он

переживал сейчас, было похоже на беспрестанный поток теней, на ядовитый смрад, на тонкий, влекущий к себе аромат безумия и смерти. Воздух истекал ядом, темнота ритуального зала стала

гуще и как будто ожила. Нихантия молча внимал: он не знал, для чего  это пришло и что  оно хочет

от него.

— Нихантия, герцог талхетов… — Голос, вкрадчивый и сладострастный, определенно

принадлежал женщине. Он проник в уши лидера Хангеренефов, словно масло растекся по коже и

нутру, вызвал дрожь во всем теле. — Ты угадал верно, но не вполне. Новая святость — для вас, но

бог — не нов: вы служили мне прежде и будете служить вновь.

— Мы служим Королеве Лкаэдис, — ответил Нихатия. — Так всегда было и будет.

— Вы и есть Королева Лкаэдис, — произнес тот, кто явился Нихантии — но теперь он

говорил мужским голосом. Никакого искушения и сладострастия, вместо них — спокойствие и

холодный расчет. — Вы части ее тела, порывы ее души, ее мысли, следующие друг за другом, ее

желания и влечения. Вы живете ее бессмертием, а она живет вами. Поэтому не говори мне «мы

служим Лкаэдис». Вы служите себе. Но так было не всегда, и я пришел, чтобы напомнить об этом.

Нихантия помедлил, прежде чем ответить. Пришедший не применял волшебство для того,

чтобы поработить герцога, но сам по себе напор воли Темного Князя был слишком велик, и

Нихантии пришлось собрать все силы для того, чтобы ему воспротивиться. Когда он наконец

заговорил, то сказал:

— Плоть любого бога — его народ. Не знаю, кто ты и для чего играешь со мной, но

предавать госпожу по твоему слову я не намерен.

— Я Отравитель, Темный Князь, один из тех, кто Последовал за Темным Светилом, —

ответил мужской голос и одновременно с ним женский произнес «я Отравительница, Темная

Княгиня, Последовавшая». Нихантии на какой-то момент показалось, что мужская ипостась Князя

стоит слева от него, а женская — справа, и они произносят похожие, но все же отличающиеся

слова синхронно ему в правое и левое ухо. Затем зазвучал только женский голос:

— Во время Войны Остывших Светил поиск новых союзников привел меня к Сферам

Луны. Луна и ее Князья в то время хранили нейтралитет, хотя в их среде присутствовали

различные настроения: одни справедливо опасались, что после расправы с нами, Солнце примется

за свою сестру и потому хотели поддержать нас, другие же из тех же опасений желали помочь