Андрей Смирнов

собственно говоря, их возможное недовольство и было одной из причин, в силу которой он для

проникновения в Латтиму не прибегал ни к какой магии, полагаясь только на собственную

ловкость и внимательность – однако, эта настороженность и неприятие могли дать негативный

эффект в самом ближайшем будущем, когда магию ему все-таки придется использовать. Духи-

хранители могли как создать неприятности, так и уберечь от них – и, поразмыслив над этим, Лэйн

осознал, что взял футляр с бумагой и кистью все-таки не зря. Чтобы расположить к себе духов, в

укромном месте он достал принадлежности, и на одном из листов, приложив тот к стене дома, вывел три иероглифа на  маядвике9, расположив их вокруг центральной части листа: «Сын»,

«Защитник» и еще один иероглиф, который можно было бы перевести и как «Почитатель» или как

«Обращение за помощью». Поскольку иероглифа Латтимы на маядвике не существовало, в центр

листа Лэйн вписал название города на ильском языке. Беспокоиться о том, умеют ли духи читать, не следовало – имело значение то, что читать умел он сам: начертанное носило ритуальное

значение и изменило тонкий баланс энергий между человеком и чужим городом, как только Лэйн, подождав пока высохнут чернила, сложил бумагу и спрятал ее под курткой, во внутреннем

кармане с левой стороны груди. Город больше не казался чужим, настороженным и враждебным; Лэйн ощутил себя здесь «своим», энтикейцы же стали восприниматься как чужаки и грабители, навредившие самому Лэйну и его собственному жилищу – так, словно далкрум родился здесь и

прожил много лет, и вернулся в родной дом после долгого отсутствия. Изменение самоощущения

означало, что духи города поняли, для чего он здесь, приняли чужака как своего и с этой минуты

благоволили Лэйну.

Стараясь оставаться незамеченным, он двинулся в ту часть города, где, по словам Калила,

должны были располагаться Большой дом и городская тюрьма – оба здания находились совсем

рядом друг с другом. Вскоре он услышал шум, крики и песни – пираты грабили очередной

зажиточный дом, избивали мужчин и щупали женщин: своих дочек хозяину дома удалось

отстоять, заплатив за них солидный выкуп, однако молодую служанку энтикейцы прямо здесь, в

9

 иероглифический язык, созданный на базе ранних версий Искаженного Наречья, получил

распространение в период Стханата, к настоящему времени забыт почти везде, за исключением нескольких

магических традиций Ильсильвара и Алмазных Княжеств.

доме, изнасиловали пять или шесть раз. Лэйн не стал вмешиваться – оставаясь в тени, подождал, пока все закончится и пираты повезут награбленное в ратушу, и незаметно двинулся следом за

ними. К моменту, когда они достигли основного расположения Джадасов, была уже глубокая

ночь; энтикейцы, оставшиеся в ратуше, после очередной бурной попойки спали – и те, кто

вернулся после грабежа, присоединились к ним. Бодрствовала только стража – и в Большом доме, и в тюрьме.

На первый взгляд, тюрьма выглядела более предпочтительной целью для первой атаки:

там находились злые и отчаявшиеся мужчины, осмелившиеся бросить пиратам вызов, и еще

заложники, большинство из которых, скорее всего, также были способны держать оружие. Если

освободить их – на стороне Лэйна враз окажется два десятка, а то и больше, союзников – однако, у

этого плана, не смотря на очевидные плюсы, имелись и несомненные минусы: Лэйн не знал,

сколько именно человек находится в тюрьме и что они собой представляют в качестве бойцов, смогут ли они действовать сообща, выполняя его команды – или же бездарно проиграют еще одну

битву также, как проиграли предыдущую. Сколь тихо и аккуратно он бы не действовал, можно

было не сомневаться, что о происходящем в тюрьме пиратам быстро станет известно, поскольку

ни времени прятать трупы у него не будет, ни рассчитывать на то, что освобожденные люди

станут вести себя абсолютно безмолвно и незаметно, не приходилось. Он знал, на что способен

сам, но эти пленники, которых он собирался освободить, пока еще были темной лошадкой,

рассчитывать во всем на которую было бы слишком опрометчиво.

Поэтому первоочередной целью становился Большой дом, где находилось не менее

половины Джадасов – в то время как оставшиеся люди Нандорфа несли караул в тюрьме и на

городских воротах.

Ратуша Латтимы представляла собой центральное Т-образное здание и несколько

пристроек. Все это по большей части окружал забор, а там, где забора не было – высились глухие

высокие стены основного здания. Лэйн обошел ратушу, оценивая возможные пути проникновения.

Было слышно, что во двор изредка выходят люди – кто по нужде, кто по иным надобностям – и

это означало, что дверь в дом со двора, скорее всего, открыта. Рядом с воротами находилась

низкая деревянная башенка, на которой скучали двое энтикейцев – можно было убить, затем убить

тех, кто выходил во двор, затем проникнуть в дом… Нет, слишком рискованно: пока Лэйн будет

занят в доме, со стороны тюрьмы или городских ворот к Большому дому может кто-нибудь

подойти, убитых заметят и тревогу поднимут раньше времени. В конце концов Лэйн решил