Андрей Сахаров. Наука и свобода

Налог этот Сахаров возложил прежде всего на США и СССР, больше всех других тративших на вооружение.

Прогноз, которому он доверился, слава богу, не осуществился. Как раз в конце 60-х годов в странах третьего мира развернулась «зеленая революция» — внедрение новых высокоурожайных сортов риса и пшеницы. На этот раз один лишь научно-технический прогресс справился с надвигавшейся катастрофой.

И это вполне укладывается в общую взаимосвязь, указанную Сахаровым. Только научный прогресс способен преодолеть бедность в масштабе всего человечества. Но развитие науки и техники несет с собой две угрозы геологического масштаба — опасность мгновенного самоистребления и не столь мгновенного самоотравления. Чтобы человечество могло держать под контролем эти угрозы, оно должно быть открытым, должно иметь возможность самосознания. На это способны только свободные люди, универсальные права которых защищены законом.

Сахаров говорит, что бедность и ярость миллионов людей — лучшая почва для экстремистов, и предупреждает, что трагический результат неуправляемого хода событий «наложит трагический, цинический и антикоммунистический отпечаток на жизнь последующих поколений».

Он еще в плену советского коммунистического словаря. Точнее — в плену эмоций многовековой традиции человеческой солидарности, которую коммунизм пытался присвоить — «экспроприировать». Он — в плену традиции, которая в умах столь многих замечательных людей нашла в марксизме средство самоосуществления. Страстно надеялся на это и учитель Сахарова — Тамм.

Двадцатый век выстрадал афоризм: «Социализм — любимая глупость умных людей». Надо бы добавить: «умных и хороших, настолько хороших, что считают и всех других людей столь же хорошими».

Марксизм во многом прав, и в частности в том, что критерий истины практика. Именно коммунистическая практика показала Сахарову ложность — ненаучность — советского «научного социализма». Оставаясь в плену социалистических чувств, он уже в 1968 году освободился от коммунистической революционной идеологии.

Этой идеологии противоречит само прокоммунистически звучащее предостережение Сахарова. Ведь согласно канонам коммунизма бедствия и ярость масс — это главная составляющая революционной ситуации. Чем хуже — тем лучше, тем быстрее свершится революция. А совершив ее, массы освободятся от своих оков и быстро построят свободное общество. По формуле Маркса: «Революция — локомотив истории».

Эту формулу Сахаров исправил: «Эволюция, а не революция, как лучший “локомотив истории”». Он признавал себя «убежденным эволюционистом, реформистом и принципиальным противником насильственных революционных изменений социального строя, всегда приводящих к разрушению экономической и правовой системы, к массовым страданиям, беззакониям и ужасам».[412]

Убежденный эволюционист основывался на вполне материалистических — можно сказать, марксистских — соображениях. Сахаров считал, что в США

суммарное потребление «богачей» меньше 20%, то есть меньше, чем суммарный прирост народного потребления за 5 лет. С этой точки зрения революция, которая приостанавливает экономическое развитие более чем на 5 лет, не может считаться экономически выгодным для трудящихся делом. Я не говорю при этом о плате народной кровью, которая неизбежна при революции.[413]

Сахаровское предложение — поместить права отдельного человека в основание международной политики — во времена Маркса — Ленина выглядело попросту ненаучно. Разве может поведение такого огромного объекта — общества — определяться свойствами его микрочастицы — человека?! Все равно что поведение звезды зависело бы от свойств составлявших ее частиц!

Но ко времени Брежнева—Косыгина физики уже прекрасно знали, что поведение звезды зависит от свойств микрочастиц, иначе не было бы звезд огромной плотности, названных «белыми карликами». И физические идеи, над которыми Сахаров размышлял как раз накануне 1968 года, были именно такого рода: свойства «индивидуумов» — элементарных частиц — определяли «социальные» свойства Вселенной. Так что сахаровский гуманитарный постулат был вполне в духе его физики. Его идея поместить права человека в основание международной политики, при всей внешней наивности на фоне советских реалий, говорила о «микроскопической» предпосылке Открытого мегамира, способного к выживанию в ядерный век.

Связав «микроскопические» условия социальной жизни со свойствами земной цивилизации в мегамасштабах, Сахаров в 1968 году соединил мирное сосуществование, прогресс и право отдельного человека на интеллектуальную свободу.