Андрей Рублев

Она вздохнула и пошла прочь, но, сделав несколько шагов, остановилась и, сокрушенно покачав головой, сказала:

– Чуть не позабыла передать тебе поклон от купца Мохоногого. В Москве с ним свиделась. От него узнала, что будет у тебя возможность встретиться с византийским живописцем Феофаном. Он в Москву перебирается, чтоб украшать лепость ее храмов своим живописным сотворением. Хорошо, что не позабыла сказать. – Она улыбнулась смущенно, проговорила уже на ходу: – А Спасителя, каким написал его, никогда таким на образах не видела.

Андрей смотрел, как она не спеша уходила, опираясь на посох. Мысли Андрея были в далеком монастыре…

Глава вторая

1

Снежные сугробы.

Вся Русь под их властью. Зима задалась на снежность не скупая, но по студености не с волчьей лютостью. Морозы чередовались с метельными оттепелями.

Третий год пошел с той поры, когда Тимур чуть было не наведался на Русь. Орда после его прогулки еще не пришла в себя, зализывала раны, поубавившись в живой силе. Да и ханы в Орде теперь кормятся из котлов Тимура.

Мирно живет Русь под сугробами, переметаемыми с места на место кусачими зимними ветрами. Стоят в причудливых снежных уборах извечные леса, про которые народ складывает сказы и передает из уст в уста, что они устрашили Тимура, остановили его от разорения Великой Руси.

Народ верит в правду своих преданий…

2

Раннее морозное утро. На бледной голубизне неба с погасшими звездами еще заметен контур луны. На сугробах отсветы взошедшего солнца, но сиреневые тени им еще не стерты.

Лесная глушь.

Две сытых лошади, запряженные гуськом, волокут возок, вздымая копытами снежную пыль с переметенной дороги. От стужи с ветерком лошади в инее. Катится возок. На облучке бородатый ямщик в овчинном полушубке от скуки пощелкивает длинной плетью. В возке седоки – Даниил Черный и Андрей Рублев, закутавшись в собачьи тулупы, зарылись в соломе. Скучно ямщику с такими седоками. Молчуны. Да и что с них взять – монахи. Одно ему удивительно, почему их везде привечают с уважением.

Живописцы в пути четвертый день. Ночи коротают в съезжих избах, просыпаясь от шуршания тараканов. Возвращаются монахи в монастырь из боярской вотчины под Костромой. Отвозили Евангелие, украшенное живописью. Заказ на Евангелие получили от молодого боярина, задумавшего одарить им своего престарелого деда, воеводу Стратилата Ползунова. Живописцы прожили в вотчине две недели в просторных хоромах, в жарком тепле. От хозяев слышали только уважительные слова. В бане парились. Кормили их сытно наваристыми щами, жареными гусями, грибными солениями и запивать еду не возбраняли медами и душистыми квасами. Воевода щедро отблагодарил мастеров, наказав отвести в Троицкий монастырь вклад серебром.

Выехав из сельбища в ранний час, ямщик и путники с опаской сегодня поглядывали на лесную дорогу. Тянулась она в сугробном «корыте» – по узкой лесной просеке. Деревья в иных местах стояли так близко к ней, что отводы возка стукались о мерзлые стволы, да и повороты на дороге часты. Опасения путников небеспричинны. На последнем постое они наслушались всяких бывальщин про волчьи стаи. Сказывали их ямщики убедительно, трудно было не верить в правдивость рассказов. Выезд из сельбища, по примете, и вовсе сулил несчастье – сегодня ни один пес не подал голоса, хотя ямщик не скупился на щелчки плетью, покрикивая на коней. Это, по примете, не к добру.

Зимний путь не прыток. У путников избыток времени для дремоты, крепкого сна и раздумий. Однако спать нельзя – примета понуждает бодрствовать. Андрей любит раздумия. Их у него всегда избыток. Чаще всего теперь думает он о сочетании красок, а в этом пути посещают его раздумия обо всем, что пришлось повидать и услышать за время краткого соприкосновения с новыми людьми, с их житейскими заботами, с воспоминаниями о былых ратных делах. Все это оживило в сознании Андрея то личное, что было не забыто им за шесть лет однообразного житья в монастыре. Андрей приучил не давать волю своим воспоминаниям, и, как бы ни были они настойчивы, он отбросил их, разом мысли вернулись в келью к поискам образов, предназначавшихся для украшения пергаментных листов, содержащих свидетельства евангелистов о земной жизни Христа.