Андрей+Наташа

Иногда воспоминания захлестывали ее и по вечерам. Тогда она доставала из тумбочки, где стоял телевизор, подшивку районных газет и открывала те страницы, где было написано про коллектив районного Дома культуры. Газет с материалами Валентины Петровны об агитбригаде и вокально-инструментальном ансамбле было три. Одна из них — с фотографией. Наташа смотрела на групповой снимок работников ДК — нечетко отпечатанный, темный, отыскивала среди них Андрея и снова плакала. Еще зимой она нашла в кармане оставленного Андрюшей пиджака записную книжку с адресом его матери, хотела написать, даже несколько раз брала ручку и тетрадный листок, но почему-то никак не могла вывести первые буквы. Но наступающая по всем фронтам и уже надежно захватившая собой райцентр весна не давала ей покоя, и Наташа все-таки решилась: написала скромное письмо, с просьбой, если можно послать весточку об Андрее. И отправила его на родину того, кто все больше и больше заполнял ее мысли.

* * *

Утром сразу после подъема Андрея вызвал начальник отряда.

— Ну что, Свиридов, домой собрался?

— А что тут собирать, гражданин начальник? Я как сюда попал, сразу готов был. В любой день сказали бы: на выход, — пошел бы, в чем был. Хоть из бани.

Капитан засмеялся:

— Везет тебе. Сбежал с «химии», а тебе по минимуму дали и отправили опять к нам, где был. А теперь, несмотря ни на что, еще и по указу выходишь. Действительно государство у нас гуманное.

— Я же не один выхожу. Послезавтра аж сорок с лишним душ на волю отпускают раньше срока.

— И я об этом. — Капитан откинулся на спинку стула, потянулся. — Ты думаешь, зачем я в такую рань сюда приперся?

Он довольно улыбнулся.

— Ни за что, артист, не догадаешься. Ради тебя. Я тебе сюрприз решил сделать. Ты сегодня на волю уйдешь.

— Как — сегодня? — Андрей понимал, что капитан не шутит, но поверить его словам еще не мог.

— Вот так, сегодня. Один, а не с этой шоблой. Или не хочешь?

— Хочу, но я морально не готов к такому повороту.

— Ха! А говорил: из бани бы в чем мать родила ушел… Иди в спецчасть сейчас, получи бумаги, и чтоб я тебя в обед уже не видел… Понял?

— Понял, гражданин капитан.

— Так вот. Ты еще не все понял. А поймешь, когда за ворота выйдешь. Благодарить меня будешь за такой сюрприз. Куда поедешь-то?

— К матери, куда еще…

— А говорил: подруга у тебя была… Хорошая, мол, баба…

— Баба-то она хорошая, да вот я не совсем… Меня там как положительного человека знали, музыканта, солиста… А я беглым зэком оказался. Стыдно теперь народу в. глаза глядеть будет. Нет, не поеду я больше туда…

— Ну и дурак! — Капитан встал, прошелся по комнате. — Извини за прямоту, Свиридов. «Химик» — какой тебе зек? Если бы ты из зоны деру дал, тогда бы мы с тобой здесь не говорили и сидел бы ты на строгом режиме. В общем, иди и подумай. Это здесь тебе кажется, что хороших женщин на свете пруд пруди и все они готовы тебя встретить и приветить, а на деле не так. А раз попалась тебе такая, как надо, так и стремись сделать все так, чтобы не потерять то, что имел… Поверь мне, я тоже кое-что в жизни видел…

— Спасибо, гражданин капитан. Я подумаю над вашими словами.

— Подумай. Иди и глупостей больше не делай. Такие, как ты, на воле нужны.

…Дверь из заключения на волю раскрылась перед ним около полудня. Проверивший документы Андрея солдат открыл запоры, и май обрушился на бывшего невольника запахом цветущей черемухи, ярким подошедшим к зениту солнцем, разноголосьем птиц. Стоя на крыльце контрольно-пропускного пункта исправительной колонии, бывший невольник подумал: «Вот он, короткий миг счастья!» Отобранная у человека свобода была ему возвращена, а что еще надо, чтобы быть счастливым? Андрей прищурился, глядя на солнце, поднял вверх руки и довольно потянулся.

— Жизнь прекрасна, правда, боец? — спросил он провожавшего его солдата-татарина. Тот улыбнулся, кивнул и махнул Андрею рукой.

Андрей шагнул с крыльца и осмотрелся. Метрах в ста от него в летней беседке сидели какие-то люди, вдали по улице проезжали автомобили. Он остановился и только хотел спросить у солдата, куда идти к автобусной остановке, как заметил на другой стороне улицы двух женщин. Они махнули ему и пошли навстречу. Сердце бывшего невольника зашлось в частом перестуке. В одной из них он узнал мать, а во второй…

«Наташа…» У него перехватило дыхание, и первое, что пришло ему на ум, была мысль о том, кого из них он должен вначале поцеловать, чтобы не обидеть другую.

Он не успел это решить, как увидел выбежавшего на дорогу ребенка.

«Настя!..»

— Дядя Андрюша! Дядя Андрюша! — Настя бежала через проезжую часть и радостно кричала ему. Андрей бросился навстречу ребенку, проскочил перед самым носом сбросившей ход автомашины, схватил Настю и поднял над головой. Ребенок смеялся, тянулся к нему руками. Андрей прижал девочку к груди, а она ловко обняла его за шею. Он прижал ее еще крепче и непроизвольно бросил взгляд в сторону КПП. На крыльце стоял начальник отряда. До него было приличное расстояние, но Андрею показалось, что он улыбался.

Внимание!