Андрей Миронов: баловень судьбы

Утром 22 августа Миронов и Егорова проснулись в доме на Петровке, 22. Миронов включил радио, причем не советское, а «Свободную Европу», и услышал неожиданную новость – советские войска вошли в Прагу, чтобы подавить «бархатную революцию». Егорова была в ванной, когда туда ворвался потрясенный Миронов и буквально завопил: «Танька, наши танки в Праге! Это не страна, а держиморда какая-то! Тут всех пересажали, теперь за чехов взялись!» Однако долго обсуждать эту новость у обоих не было времени: Миронову надо было на съемку, Егоровой – на репетицию. Но вечером они договорились встретиться и все хорошенько обсудить.

В тот день в «Бриллиантовой руке» были сняты очередные «ресторанные» эпизоды: Граф и Горбунков за столом в ресторане, Граф заказывает водку, коньяк и пару бутылок пива, после чего произносит фразу-пароль: «Феденька, и хорошо бы дичь».

Вечером Миронов и Егорова отправились на квартиру к Игорю Кваше на улице Немировича-Данченко, где собралось не менее двух десятков человек, чтобы обсудить последние события в Праге. Собравшиеся бурно возмущались происшедшим, однако дальше слов дело не пошло: послать возмущенную телеграмму советскому правительству, как это сделал Евгений Евтушенко, никто не решился.

Кстати, пражские события самым прямым образом коснулись киношной карьеры Миронова. Весной этого года был закончен фильм «Урок литературы», где он играл одну из ролей – внука известной писательницы Феликса. Фильм был широко проанонсирован в печати, в Доме кино состоялся его предварительный показ для избранной публики. Однако после пражских событий Госкино приняло решение запретить фильм к прокату. В нем не было никакой политики, однако цензура все равно придралась к сюжету – в нем главный герой (его играл Евгений Стеблов) совершал попытку хотя бы один день прожить без вранья. Это, собственно, в новых условиях и было сочтено как крамола. «Урок литературы» лег на полку, повторив судьбу еще нескольких фильмов, которые за год до пражских событий тоже были признаны идеологически неправильными: «Скверный анекдот» Александра Алова и Владимира Наумова, «История Аси Клячиной» Андрея Михалкова-Кончаловского, «Комиссар» Александра Аскольдова, «Похождения зубного врача» Элема Климова, «Короткие встречи» Киры Муратовой, «Ангел» Андрея Смирнова, «Родина электричества» Ларисы Шепитько, «Интервенция» Геннадия Полоки. Премьеры всех этих фильмов состоятся спустя 20 лет – в конце 80-х.

В этот же список угодил еще один фильм с участием Миронова – «Любить» Михаила Калика. В нем цензура разглядела крамолу в документальных кадрах, где простые советские люди размышляют о любви. Картина за спиной Калика была изуродована цензурными ножницами до такой степени, что режиссер потребовал убрать его фамилию из титров. В поисках справедливости Калик обращался в суд, в ЦК КПСС, но все было напрасно – фильм был запрещен. Более того: чтобы наказать Калика за строптивость, была дана команда картину смыть. К счастью, ассистент режиссера Инесса Туманян сумела сохранить у себя дома одну из копий. Благодаря этому спустя двадцать пять лет Калик сумеет восстановить первоначальную версию фильма. Правда, Андрей Миронов до этого дня уже не доживет. Но вернемся в год 68-й.

23 августа Миронов играл в «Клопе», 25-го – в «Бане».

27 августа Миронов снова снимался в «Бриллиантовой руке». В 6-м павильоне были сняты эпизоды: Граф подходит к Борису Савельевичу (А. Хвыля) и произносит фразу-пароль: «Я заказал Феде дичь»; к столику Горбункова подходит незнакомец-амбал (Роман Филиппов); Горбунков мечется в поисках телефона; Горбунков в телефонной будке; Горбунков отказывается пить водку, но Граф незаметно делает ему «ерша».

Вечером того же дня Миронов вышел на сцену Театра сатиры в образе Дон Жуана.

Утром 28 августа Миронов снова был на съемках. В павильоне № 6 «Мосфильма» снимали следующие эпизоды: Граф в телефонной будке; незнакомец подсаживается к Горбункову: «Я тебя тоже не сразу узнал. Ты зачем усы сбрил?» «Что? – удивляется Горбунков. „Я говорю, зачем усы сбрил, дурик?“. – „У кого?“ – продолжает недоумевать Семен Семеныч. Тут к столику возвращается Граф. Незнакомец представляется: „Ладыжинский Евгений Николаевич – школьный друг этого дурика. Вы не знаете, зачем Володька усы сбрил?“ Граф обращается к Горбункову: „Сеня, быстренько объясни товарищу, почему Володька сбрил усы – у нас очень мало времени“. Ладыжинский смеется: „Вы уж простите – обознался. Вот усы вам – вылитый Володька Трынкин, вы-ли-тый“. Граф его торопит: „Товарищ, у вас когда самолет?“ „Да, пора, – соглашается Ладыжинский. – Ну, будете у нас на Колыме, милости просим“. От этих слов Граф поперхнулся водой: „Нет уж, лучше вы к нам“; планы посетителей ресторана.