Андрей Ярославич

Впрочем, Никифор Влеммид едва ли мог видеть Андрея Ярославича и скорее всего пишет с чужих слов, но о «пестрых очах» Андреевых упоминает и патриарх Иоаким в своем летописании, не сохранившемся, к сожалению, в полном объеме…

Андрей относился к тому привлекательному русскому типу, который и поныне составляет очарование и своеобразие среди многих иных типов и разновидностей внешнего облика насельников русских земель. В чертах его не были выражены ни византийские, ни варяжские, ни восточные меты. Он был не варяжский, не угро-финский, не восточный, но уже именно русский юноша, красивый русскою красотой и задумчивый глубокой и оттого загадочной русской задумчивостью. По натуре он был застенчив и серьезен и оттого зачастую гляделся даже хмурым, но внезапная улыбка раскрывала доброту его глубокого ума и мягкость и теплоту лучистого взгляда. В сущности, его уже возможно было назвать человеком с Волги, уже не болгарского, хазарского Идыла, но именно русской Волги, в будущем — колыбели стольких российских дарований.

Но, разумеется, было бы неестественно полагать Андрея Ярославича гуманистом в стиле позднейших стилей и форм гуманизма. Низших, низкородных, он и видел низшими, за редким исключением людей одаренных высоко и потому наделенных трагическими судьбами. Остальные являлись его взгляду темными, занятыми мелкими заботами и хлопотами людскими. Однако Странно: в глубине души, там, где непознанные самому себе черты, он был терпелив, терпим к людям, к их слабостям и свойствам. Он вовсе не был вспыльчив, но порою легко загорался, увлекался быстрым ходом каких-либо мыслей или же ярким деланием. И еще одно подметил он за собой: случалось, в самый разгар выстраивания в уме сложного рассуждения, на самой высокой точке обоснования, построения важного намерения, внезапно прерывалась нить, и все существо его вдруг, помимо его сознательной воли, сосредоточивалось на восприятии не умом, а чувствами — все уходило в это вдыхание, глядение, слушание. И он сознавал, что это мешает уму трудиться практически — выстраивать планы, довершать построение важных для мирской жизни предложений. Но ничего не мог поделать с собой.