Андрей Боголюбский

Грустными глазами смотрела Арина на дочь и качала зыбку. Вспомнился Алексей таким, каким она видела его в последний раз: в длинной до колен холщовой рубахе и рыжем бараньем полушубке, с тяжёлым топором за поясом. Глаза ласковые, улыбчивые. Неужели злая смерть закроет их и не увидят они ни Арины, ни дочери, которая спит в скрипучей люльке? Если бы могла, пошла бы на край света, серой горлицей обернулась бы и полетела к милому! Злые вести примчал ветер из-под Нового Города. Многие владимирцы напоили кровью своей горячею глинистую землю новгородскую. И не отогрелась земля, не покрылась травами и цветами. По-прежнему лежит накрытая тяжёлой пеленой снега. Ещё больше владимирцев попало в полон. Сказывают люди, что продавали новгородцы суздальских полоняников по две и по три ногаты за человека. Да не разбогател Господин Великий Новгород от этих денег…

Пришёл дед Николай, поставил в уголок берёзовый посошок, повесил кожух.

- Не горюй, Арина! - присел он рядом на лавку. - Не всех посекли и взяли в полон новгородцы. Сказывают люди, что много наших по лесам хоронятся. Намедни ещё два человека пришли - бондарь Вышата да гончар Тудор. От дружины Романа Мстиславича утекли в лес, да так и шли, хоронясь, до самой земли Владимирской. - Дед порылся у себя в кошёлке, вытащил завёрнутый в тряпицу пряник. - Скушай, Арина, а то оставь дочке. Девка растёт - чудо! Давно ли свет белый узрела, а уже всем два зуба кажет. Вот Алексей обрадуется!

- Если только он ещё по земле ходит, - сказала Арина с тоской.

Николай помолчал, задумчиво посмотрел на спящую девочку.

- Скажи, Арина, а что сердце говорит тебе… Жив Алексей али нет? Любящее женино сердце верный подаёт голос.

- Жив он, жив! Я и к бабке ворожить бегала, и та говорит, что жив. На пивной гуще гадала да сквозь решето на месяц глядела.

- Колдунья-то и соврать могла, а сердце вот не обманет. Живой он, Аринушка… Бондарь Вышата сказывает, что встретил его под Новым Городом. Живой, говорю тебе, живой!

Арина не почувствовала, как впилась пальцами в руку Николая:

- Ну говори, отец, не томи… Старик пожал плечами.

- По Вышате, выходит, что жив, но попал в полон. Он видел его. Поднялся Алексей наверх на стену, а новгородцы в это время лестницу сбросили с забрала. А что дальше - Вышита не ведает.

Во дворе зимний ветер перегонял клочки соломы, сбивал и стелил по земле дым. В платке, накинутом на плечи, Арина спешила на другой конец города, к Вышате. Не заметила, как пробежала по чёрным бревенчатым улицам, мимо княжеских и боярских теремов. Избу Вышаты нашла сразу. Бондарь лежал на лавке, накрытый полушубком. Арина взглянула на него - и обмерла. От здорового, высокого и плечистого мужика остались кожа да кости. Словно шерсть дикого зверя, торчала свалявшаяся борода.

Вышата умирал. Он ничего не мог сказать ей нового об Алексее, кроме того, что она слышала уже от деда Николая. Опустив голову, словно хворая, поплелась Арина домой.

Неужели и Алексей был такой страшный и немощный, как Вышата? Арина не хотела этому верить. С этого дня она ни разу о нём не заговаривала, но не переставала думать. Если Алексей жив, он вернётся к ней рано или поздно.

С утра и до позднего вечера она металась по избе, исхудавшая, словно высохшая от внутреннего огня, который снедал её сердце. Арина хлопотала по хозяйству, кормила и доила корову. Много времени она проводила у горна. Дед Николай показывал ей, как нужно отливать вещи в каменных формах, и она очень скоро усвоила эту премудрость. Старый мастер выносил на продажу её изделия, и ему не было стыдно. Никому не могло прийти в голову, что эти прекрасные колты сделаны не им, опытным златокузнецом, а Ариной.

9

Алексей лежал в сарае. Очнулся, когда начало светать. С трудом сел, обхватил голову. Посмотрел на грязные, перепачканные в глине ладони.

Из-за сарая вышел невысокий, с огромными руками мужик. Глаз подбитый, в бороде сено. Протяжно зевнув, бородач перекрестился на восток.

- Жив?

Алексей не ответил.

Новгородец ухмыльнулся, подсел рядом:

- Ты и битый кусаешься! Это хорошо. Значит, жить будешь.

- Это, добрый человек, тебе знать лучше. Алексей начал припоминать, как вместе с другими пешцами бежал к новгородским стенам. Поставили лестницу. Прикрываясь щитом, Алексей поднялся наверх. Вспомнил, как Топором свалил одного новгородца. Дальше он ничего не помнил. Ударили чем-то тяжёлым, из глаз брызнули снопы искр… Может, этот и ударил?

- Что со мною теперь? Отрубят голову или так, с камнем на шее, - в Волхов? - спросил Алексей своего стража.

- Это мне неведомо.

- Чей же ты человек?

- Я-то?

- Ну да.

Новгородец почесал за ухом, сплюнул.

- Кузнец я новгородский.

- Я тоже кузнец.

Мужик вроде потеплел, посмотрел на Алексея с любопытством.

- Ко мне приставлен? - спросил Алексей пытливо.

- К тебе.

- Ну, и что ты со мной будешь делать?

- А что повелят, то и буду. Повелят - закую в цепи, повелят - отпущу на все четыре стороны. Мне всё одно…

Кузнец замолчал.

- Паршивый ты человек!- сказал Алексей с сердцем. - А ещё кузнец!

Новгородец отодвинулся: