Читаем Андрей Боголюбский полностью

- Нет, матушка, не покину князя, пока сам он меня не отпустит!

Вдова прогостила у дочери больше месяца, её уговаривали остаться ещё.

- Нет уж, милые, отпустите! Там меня дома Фока с Евфимией, чай, заждались… Да и старичок Акинфий, поди, заскучал!..

И, не сдаваясь ни на какие уговоры, старуха уехала в Новгород.

Василько ежедневно бывал на княжем дворе, получая распоряжения от самого князя.

Временно заснувшее стремление Андрея покорить под свою власть всю Южную Русь снова пробудилось, он начал задумывать новый поход на Киев, чтобы отомстить за поражение союзной рати под Вышгородом. Его отношения к собственной Ростово-Суздальской волости были таковы, что он смотрел на неё как на особую землю, которая, по его мнению, должна была властвовать над всей Русью.

Андрей понимал хорошо, что, не изгнав братьев и тех из бояр, которые ему недостаточно были покорны, он не может править землёю самовластно. Князь суздальский был верным предшественником Иоанна III, но удельные князья были ещё настолько враждебны друг другу, что собрать их не было никакой возможности.

Враждебное отношение к себе его приближённых чуткий Андрей заметил сейчас же и вместо них окружил себя иноземцами, на которых он мог вполне положиться. Приближёнными Андрея в последнее время были один из родственников его второй жены, Амбал, и еврей Ефрем Моизич. На всякий случай в опочивальне князя постоянно находился его кощей, то есть мальчик на побегушках. На пороге княжей опочивальни спал преданный ему отрок Прокопий. По-видимому, князь опасался недовольных им бояр и родственников покойной жены.

Рано утром к князю являлся Михно, а затем Василько, и каждый из них передавал Андрею, что делается в Боголюбове. После них князь обыкновенно принимал гонцов, посылаемых ему почти ежедневно из Владимира, Суздаля и даже Новгорода. Со своими сыновьями Андрей, кроме Юрия, сидевшего в Новгороде, очень редко сносился.

Ростиславичи притихли, новых просьб о помощи против Святослава они не присылали, но Андрей сам не забыл о них. В широкие планы его входил новый поход на юг.

Княжий двор был окружён высоким тыном, у ворот постоянно на вышке находился страж, зорко оглядывавший всех входящих во двор. Князь по-прежнему рядил суд на своём крыльце в присутствии бояр и дружинников, но он меньше слушал мнения своих приближённых и решал дела по собственному побуждению.

Миновала весна, наступило жаркое лето, в конце которого Андрей решил предпринять поход на юг. Он уже не раз советовался с мечником, подготовлялась новая дружина, и были разосланы вестники к союзным князьям.

<p><emphasis><strong>LIII</strong></emphasis></p>

Казни Ивана не могли забыть Кучковичи, свою ненависть к Василько они перенесли на самого князя. Дружба, которую они питали к Андрею, перешла теперь в ненависть.

- Сегодня одного, завтра другого казнит, потом и за нас примется. Лучше предупредим-ка мы его, разделаемся с ним!

- Да, нужно с ним покончить! - согласился Пётр.

- Много из наших недовольны князем. Боятся только идти против него…

- Оповести-ка наших! Пусть соберутся сегодня ко мне в дом! - сказал Курков. - А только смотри, чтобы было потайно, никто бы не узнал…

- Разумеется, чего болтать-то! Чай, своя голова на плечах!

Решено было сойтись вечером.

В назначенное время заговорщики собрались в доме Куркова. Всех их было около двадцати человек. Пётр с изумлением заметил среди них приближённых князя, Амбала и Ефрема.

- Как можешь ты им верить? - шёпотом спросил Курков тестя.

- Будь спокоен, я знаю их… Они нас не выдадут…

- Смотри, так ли? - всё ещё с сомнением в голосе продолжал Пётр.

- Коли так, давайте протянем руки и поклянёмся не изменять!

Заговорщики исполнили требование и принесли клятву.

- Покончить с князем днём на улице опасно! - сказал Кучкович. - Народ разорвёт нас…

- Порешим его лучше ночью…

- А как его из княжего двора вызволить?!

- Произведём шум на улице… Ведь он сам всегда выходит узнавать.

- Нет. Лучше, братцы, что-нибудь другое придумаем! - сказал Пётр.

- Я княжий ключник, - заметил Амбал, - все ключи от княжих хором у меня находятся.

- Так ты нам и отворишь…

- В хоромы-то пустить - я вас пущу, а в опочивальню-то не войти: князь изнутри запирает её.

- Дверь сломаем! - уверенно сказал Кучкович.

- Нельзя… Всполох случится… Испугаете князя, уйдёт он от нас.

- Так как же быть?..

- Подумать нужно!

Долго совещались заговорщики, не зная, на что решиться.

- Эх, чего тут медлить? Идёмте сегодня! - воскликнул Курков. - Была не была! Отзвонил да и в сторону!..

- Что ж? Идёмте!.. - послышались голоса.

- Повременим немного… Пусть стемнеет.

- Тогда без опаски идти можно будет… А то невзначай тысяцкий заметит!..

- Ну, уж тогда всё пропало!..

- Зорок Василько больно…

- Скоро и ему придёт конец!..

Чуткая июньская ночь спустилась на землю. Месяц ярко освещал уснувшее село, где-то глухо тявкали собаки да ночной сторож бил в доску. Стояла удушливая погода. Ночная свежесть не сменила жаркого дня.

Заговорщики осторожно, один за одним, вышли из дому и направились к княжим хоромам. Никто из них не промолвил ни слова. Тихо ступая по пыльной дороге, они медленно приближались к цели.

Перейти на страницу:

Все книги серии Рюриковичи

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии