Андрей Белый: Разыскания и этюды

Праотец французского «символизма», Бодлер — не «символист» в смысле школы; стихотворение «Correspondance», ставшее манифестом для более поздних поэтов, — скорее притянуто к символизму[915]. Подлинными отцами французского символизма следует скорее считать гениального Вилье де Лиль-Адана, Верлэна и Стефана Маллармэ. И весьма характерно: Вилье де Лиль-Адан — ученик Елифаса Леви[916]; и кроме того: он глубоко захвачен был, как и Стефан Маллармэ, философскими концепциями Фихте и Гегеля; Маллармэ, если верить Моклеру, был гегелианцем, и если верить Гилю, — был фихтеанцем; философски-художественные концепции Вагнера наложили неизгладимое влияние на весь ход его умственного развития[917]; все его устремление и весь пафос новаторства был у него не в создании лишь новых школьных приемов, а в новом способе религиозно-мистическим настроением; среди господства парнасцев (Коппэ, Прюдома, Эредиа, Армана Сильвестра и пр.)[918] уже со второй половины истекшего века сначала тончайшими струйками пробивается ток «символизма» во Франции; в Германии раздается никем не услышанный голос огромного Фридриха Ницше, в Скандинавии крепнет Ибсен; и в скором времени должны появиться Детлев Лилиенкрон и швейцарец Карл Шпиттелер, как провозвестники «нового слова» в немецкой поэзии[919].

С 1884 до приблизительно 1896 года длится расцвет первой волны французского символизма: вокруг Верлэна и Маллармэ собирается группа поэтов; здесь имеем мы имена Анри де Ренье, Вьеле-Гриффина, Густава Кана, Ренэ Гиля, Жан<а> Мореаса, Верхарна, Поля Клоделя и др.[920]. В 1897-ом году имеется уже богатая символическая литература; написана книга Стефана Маллармэ «Divagations»[921]; Реми де Гурмон уже автор «Livres des Masques»[922] и т. д.; появляются на горизонте новые силы: Морис Матерлинк и Шарль ван Лерберг (бельгийцы); пишутся «Entrevisions»[*] последнего[924].

После 1896 года спадает струя символического направления в поэзии; «символизм» входит в узкое русло словопрений о свободном стихе и словесной инструментовке; Реми де Гурмон дает свою книгу «Esthétique de la langue française» и подготовляет «Le Problème du Style»[925]; Ренэ Гиль защищает свое «Traité du Verbe»[926]; направление символической поэзии, обосновываемое как «инструментализм»[927], встречает ряд реакционных нападок; на смену якобы умирающему «символизму» одно время выдвигают беспочвенный натюризм С. Жоржа Буэлье[928], чествуют демонстративно Катюля Мендеса[929] и наконец на конгрессе поэтов в 1901 году раздаются нападки на «символистов» и на защищаемый символистами «свободный стих»[930].

Все это — следствие неумения французских символистов углубить «символизм» как миросозерцание: «символизм» возникал во Франции как заря новой культуры и мысли; и был сужен позднейшими теоретиками до школы, сосредоточившей все внимание на проблеме стиля и словесной инструментовки.

«Символисты» разработали впервые во Франции свободный стих; начатки его встречают нас еще у Тристана Корбьера[*][932], продолжаются у Марии Крысинской[933] и Жюля Лафорга[934]; Густав Кан впоследствии присвояет его себе и касается его в предисловии к своей книге[*][936]; защищает его Ренэ Гиль; у Вьеле-Гриффина и Эмиля Верхарна мы видим расцвет его; в 1903 году образуется малоинтересная школа поэзии (так называемый «интегрализм»), выдвигающая Сюлли Прюдома[937].

Вторая волна французского символизма в борьбе с реакцией и нео-парнассизмом поднимает знамя «научной поэзии» и «гуманизма»; грани «искусства для искусства» признаются ею ограниченными; символизм в ней отмежевывается от «эстетизма»; «эстетизмом» он не был ни у Маллармэ, ни у Верлэна; философское обоснование символизма встречает нас у Танкреда де Визана[938]; Роберт Рандо и Садиа Леви примыкают к этой волне[939]; к ней присоединяется и Шарль ван Лерберг (1904 г.). Но уже к 1905 году, несмотря на расцвет поэтической мощи Верхарна, связавшего свою музу с социальной проблемой, движение «символизма» во Франции, как школы искусства, подорвано. Биения новой жизни в нем нет; грустные ноты раздаются по этому поводу у критиков и обозревателей французской поэзии (у Ренэ Гиля, Реми де Гурмона, Рашильд, Шарля Мориса)[940]. Морис Матерлинк заявляет прямо в 1905 году: «Парнассцы и символисты — не более, как отпрыски романтизма…»[941][942]

Следующие годы приносят ценные достижения вроде «La Multiple Splendeur» Эмиля Верхарна или «Plus loin» Вьеле-Гриффина[943]; появляются новые имена на горизонте французской поэзии вроде Александра Мерсеро[*], Шарля Вильдрака[*], Дюамеля, Ренэ Арко[946], Тео Варлэ, Жува, Шарпантье[947]; выдвигается Танкред де Визан; но — характерно, что лозунги выступающей молодежи вплетают в лозунги «чистого символизма» всё новые и новые ноты.