Андрей Белый

Рудольф Штейнер… пригласил меня в свое помещение на стройке, показал чертежи и объяснил числовые соотношения, положенные в основу Здания. В плане – это два пересекающихся круга. По семь колонн справа и слева несут мощный архитрав большего помещения, предназначенного для зрительного зала; меньший архитрав в помещении для сцены поддерживается двенадцатью колоннами. Благодаря наклонной плоскости пола в зрительном зале, задуманном в виде амфитеатра, колонны в нем по направлению к просцениуму должны становиться все выше и вместе с тем, соответственно, толще. Скульптурные формы цоколей, капителей и архитравов задуманы в движении, в развитии по направлению с запада на восток. Таким образом, в этом Здании только правая южная и левая северная стороны отражают друг друга. Благодаря этому преодолевается статика замкнутой формы и создается впечатление движения, становления.

Через несколько дней инженер провел меня по лесам и показал конструкцию меньшего купола. Оба купола имели двойное покрытие, сконструированное по принципу резонансной деки у скрипки. Очень своеобразное ощущение – очутиться в пространстве между двумя возвышающимися один над другим сводами, образованными внутренним и внешним покрытием малого купола. Все привычные пространственные соотношения здесь исчезали…»

Но самые пространные и монументальные воспоминания о Рудольфе Штейнере на русском языке написал сам Андрей Белый. Он работал над ними в течение трех лет (с 1926 по 1929 год; опубликованы полностью лишь в 2000 году) и сумел воссоздать полновесный образ своего Учителя – человека-провидца, глубокого мыслителя, педагога-гуманиста и блестящего лектора. Его значение для собственной судьбы Белый мог сравнить только с любовью к Родине: «До сих пор, вспоминая года, проведенные около доктора Штейнера, вздрагиваю: и в душе – угловатый, смешной жест горячей любви, а не сентиментальности, требующей „совершенств“; любовь – мучит, волнует, живет, исторгает подчас восклицания горечи, непонимания! Спрашиваю я себя: с чем сравнить это чувство? Сравненье – одно: так же я люблю мою Родину… <…>» (Написано, когда на самом деле Белый давно уже порвал со Штейнером, да и сам Учитель уже скончался.)

Детально описывает А. Белый в своих воспоминаниях и жизнь в Дорнахе. Случилось так, что небольшой домик, что арендовали Белый с женой, оказался рядом с виллой самого Доктора. Иногда Штейнер приглашал соседей на вечерний чай, и «искристые», по выражению Белого, разговоры продолжались допоздна. В течение дня все без исключения члены антропософской общины участвовали в самых разнообразных работах – у каждого своя. Андрей Белый, например, проработал более двух лет резчиком по дереву, работая от зари до зари молотком и стамеской над оформлением Гётеанума (и в частности, занимаясь резьбой балочных перекрытий и капителей внутренних колонн). О своей работе он подробно рассказывал в письме Иванову-Разумнику: «<… > С утра до вечера со стамесками в руках работаем над капителями и архитравом; <…> здание еще только вырисовывается, но – что за форма! Это действительно небывалый воистину новый, воистину оригинальный стиль (не стильмодерн); если можно с чем сравнить, так это с Софией (Константинополя). Я никогда в жизни физически не работал, а теперь, оказывается, вполне могу резать по дереву; и что это за великолепие работать самому, участвовать физически в коллективной работе над тем, что потом останется, как памятник. Мы работаем над семью породами деревьев (архитрав и колонны из семи пород: дуба, ясеня, бука, вишни, березы, явора…). Вы не можете себе представить, как прекрасно колотить по дереву: когда вработаешься, то каждый штрих стамески – слово; а все – произведение, поэма, но произведение коллективное, ибо мы, работающие, – оркестр, а наш дирижер – ну, конечно, Доктор. Уходишь с утра на работу, возвращаешься к ночи: тело ноет, руки окоченевают, но кровь пульсирует какими-то небывалыми ритмами, и эта новая пульсация крови отдается в Тебе новою какою-то песнью: песнью утверждения жизни, надеждою, радостью; у меня под ритмом работы уже отчетливо определилась третья часть трилогии. <…>»

Белый (как, впрочем, и другие) быстро окреп и приобрел сноровку настоящего мастера. Регулярно по вечерам в большом ангаре (колонисты именовали его просто – сараем) Штейнер читал лекции. Когда же он выезжал с их чтением в другие европейские города, многие из дорнахских «послушников» (те, разумеется, у кого имелись лишние деньги для подобных поездок) устремлялись за ним. Таким образом, за два с половиной года Белому удалось прослушать в общей сложности 30 спецкурсов, или почти 400 лекций (!).