Анатомия предательства: "Суперкрот" ЦРУ в КГБ

Но как все-таки развивались события с Куком в Нью-Йорке? После отъезда Калугина в 1959 году в Союз, Кук до весны 1964 года находился на связи в резидентуре, но затем из-за предательства Носенко в целях его безопасности работу с ним прекратили. В конце 1964 года, якобы попав под расследование ФБР, он сумел тайно вылететь в Париж, не поставив резидентуру в известность. Возникает вопрос: так ли было на самом деле? Ответ может быть только один: нет, так быть не могло. Хорошо известная и изученная практика ФБР по разработке лиц, подозреваемых в шпионаже, позволяет с весьма высокой степенью вероятности установить, что Кук не был в разработке и не подвергался допросам ФБР. Его побег в Союз был организован ФБР, являлся легендой и преследовал определенные цели. Об этом свидетельствуют следующие факты: по всем канонам процесса разработки ФБР, да и просто по логике контрразведывательной работы Кук, как предполагаемый агент советской разведки, должен был сначала разрабатываться негласными методами. Примерно так же, как, если читатель помнит, разрабатывались Орлов и его сыновья. На негласную разработку сыновей «Саши», прежде чем перейти к открытым допросам, ФБР затратило три года и решилось на это лишь не получив ничего из того, что могло бы свидетельствовать об их причастности к советской агентуре.

Кук стал открыто допрашиваться в сентябре-октябре 1964 года. На негласную разработку ушло всего шесть-семь месяцев, если считать, что Носенко выдал данные о письме к сестре в начале марта и ФБР сразу же взяло Кука в активную проверку. По этой причине он обратился якобы к адвокату. Да, согласно американской практике, он действительно должен был это сделать, но лишь тогда, когда ему стали известны официальные мотивы допросов ФБР. Так же поступал Карлоу и другие, подвергавшиеся открытым допросам и знавшие об обвинениях. Кроме того, выезд из США втайне от ФБР, когда подозреваемый берется под жесткое и почти открытое наружное наблюдение, вряд ли мог состояться. Он должен был от него избавиться, но Кук об этом и не вспоминает. Он якобы скрылся, захватив с собой картины и сняв деньги со счета в банке. Таким образом, в негласной разработке, которая является в ФБР обязательной первой стадией этого процесса, Кук не находился. Но он и не мог в ней находится, так как в этом случае невозможно было бы и для ФБР выстроить легенду вылета в Париж, а затем в Москву.

Но зачем нужно было выводить Кука в Москву? Ответ вполне ясен — исключительно для прикрытия Калугина. ФБР было известно, что Калугин вместе с другими сотрудниками в начале 1964 года отозван из Нью-Йорка из-за того, что Носенко дал материалы об интересе ПГУ к его сестре Луизе. Именно это якобы явилось для Кука причиной допросов и побега из страны, о чем он рассказал в Москве. По легенде, построенной ФБР, Кук должен был уехать или находиться длительное время в разработке. Кроме того, при опросе Кука в Москве, который длился свыше года, он рассказал, что сотрудники ФБР показывали ему несколько десятков фотографий советских работников в Нью-Йорке для опознания тех, с кем он якобы работал как советский агент. Как пишет Калугин в книге, Кук спустя двадцать с лишним лет, проживая в Москве после отбытия срока наказания, также рассказал, но уже только ему, что во время допросов ФБР показывало в числе других фото Калугина и работников резидентуры, с которыми Кук встречался в Нью-Йорке. Он якобы старался не смотреть на них из-за опасения, что сотрудники ФБР заметят его беспокойство и догадаются об их отношениях. Кстати об этой встрече Калугин говорит только этими словами, постоянно подчеркивая, что виделся с Куком три раза в 1959 в Нью-Йорке, два раза в 1979 году в Лефортово и один раз случайно встретил на улице в Москве в конце 80-х, когда они обменялись лишь несколькими фразами.

Естественно, возникает другой вопрос: говорил ли Кук вообще что-либо в Москве о фото Калугина? Вырисовывается и ответ: нет, не говорил и только потому, что ему ФБР никаких фотографий не предъявляло. Так ли это? Давайте поразмышляем. Кук при опросе в Москве, если исходить из того, что он был честен с нами, обязательно рассказал бы о показе ему ФБР в 1964 году фото Калугина как сотрудника разведки, и это было бы сделано в интересах безопасности Калугина, к которому Кук относился с симпатией. В таком случае с Калугина не сняли бы подозрений в том, что он известен Носенко и как расшифрованного сотрудника не направили бы на курсы УСО, а затем в 1965 году в Вашингтон. И, тем более, начальник разведки Сахаровский в беседе с ним перед выездом не давал бы указаний о предпочтении работе “в поле” кабинетному сиденью в резидетуре, как об этом пишет Калугин в книге. Наоборот, главная задача вывода Кука в Москву состояла в том, чтобы убедить КГБ в отсутствии подозрений у ФБР о принадлежности Калугина к разведке с тем, чтобы он мог выезжать за границу. Кук понял из вопросов ФБР, что оно располагает только наводкой Носенко и ничем более.