Анатомия предательства: "Суперкрот" ЦРУ в КГБ

Судьба всех троих — Артамонова, Котлобая и Калугина — какими-то неведомыми силами на протяжении почти трех десятков лет постепенно сплелась в единый клубок. Лишь недавно обнаружилась правда жизни каждого из них в отдельности. В далеком 1959 году их невидимо соединяло то, что все они, каждый по своему, имели отношение к двум находившимся в состоянии тайной «холодной войны»  мощным спецслужбам — КГБ и ЦРУ.

С Котлобаем произошло тогда следующее. Летом 1959 года в Нью-Йорке проводилась советская выставка достижений в области науки, техники и культуры в СССР. Для Калугина, стажера Колумбийского университета, появилась возможность побыть на ней гидом, что вполне его устраивало: можно было дополнительно подзаработать немного денег. Как-то вечером в августе после работы его остановила на улице супружеская пара — Котлобай с женой-китаянкой Селеной. Они сказали, что видели его на выставке и захотели с ним познакомиться. Котлобай представился как инженер-ракетчик, служащий крупной химической компании. Беседа по инициативе Калугина продолжилась в ближайшем кафе. Котлобай рассказал, что родом он с юга России, с Кубани. Во время войны СССР против гитлеровской Германии сотрудничал с немцами на оккупированной территории, бежал с ними и затем эмигрировал в США. Он — сторонник радикальных социалистических взглядов, считает, что Советский Союз является великой страной, должен идти своим путем развития и не копировать Америку.

Договорились встретиться через несколько дней. На второй встрече Котлобай в присутствие своей жены поведал Калугину, что работает над созданием твердого ракетного топлива. Готов передать ему секретные материалы по технологии производства компонентов и образцы самого топлива. Естественно, для любого разведчика, тем более начинающего, как Калугин, знакомство с таким «перспективным источником»  ценной информации было крупной удачей. С таким результатом завершить годичную командировку в США, да еще стажеру-студенту, без задания Центра по оперативной работе, удается далеко не всякому. После третьей встречи и передачи Калугину подробной информации и даже образца топлива Котлобай добровольно становится агентом нью-йоркской резидентуры под псевдонимом «Кук».

Материалы Кука получили весьма высокую оценку Центра. Калугин же по возвращении в Москву был впервые удостоен государственной награды — ордена «Знак Почета». В своей книге он много раз говорит, что вербовка Кука несомненно послужила стартом его стремительной карьеры в советской разведке: «Это было мое единственное и самое удачное вербовочное мероприятие за все время работы в ПГУ». Действительно, в книге, являющейся фактически воспоминаниями о тридцати двух годах работы Калугина в КГБ, он не указывает ни одной вербовки агента — их не было у него ни на территории Союза, ни за границей. Здесь нужно иметь в виду, что в 50-х и 60-х годах в советской разведке подход иностранца к сотруднику с предложением своих услуг не рассматривался как вербовка. Конечно, находчивость и смелость оценивались положительно, но под вербовкой понималось вербовочное предложение, сделанное сотрудником разведки своему объекту разработки.

Следующая встреча Калугина с Куком состоялась лишь спустя двадцать лет, но не в Нью-Йорке, а в Лефортовской тюрьме в Москве.

ПЕРВЫЕ ГОДЫ В КГБ

После окончания в 1955 году юридического факультета Московского государственного университета (поступал и учился в Московском юридическом институте, который в 1954 году объединили с МГУ) мне в числе других двадцати пяти выпускников предложили поступить на работу в КГБ. У всех нас имелось воинское звание младших лейтенантов запаса. Оформление прошло быстро, и уже в сентябре мы стали курсантами годичной контрразведывательной школы № 306 КГБ СССР в городе Харькове. На следующий год по возвращении в Москву я был назначен на должность оперуполномоченного в отдел 4 Управления КГБ СССР, занимавшийся контрразведывательной работой в религиозных организациях и различных подпольных сектах.

Работа по Русской православной церкви

Отдел, возглавлявшийся полковником Василием Лутовым, состоял из нескольких отделений: по православной церкви и сектам, католической церкви, иудейским и мусульманским организациям. Он вел самостоятельную агентурно-оперативную работу в Москве по главным религиозным организациям, а также курировал эту линию в территориальных органах госбезопасности СССР. Меня направили в отделение по Русской православной церкви, поручили заниматься Московской духовной академией и семинарией, расположенными недалеко от Москвы в Троице-Сергиевой лавре в городе Загорске (ныне Сергиев Посад). Ректором был протоиерей Константин Ружицкий, весьма известный церковный деятель.