Анатомия предательства: "Суперкрот" ЦРУ в КГБ

Летом 1967 года произошел крупный провал в работе резидентуры: были арестованы два ценных агента из числа шифровальщиков Пентагона, с которыми работали в Вашингтоне заместитель резидента Николай Попов и в Нью-Йорке — заместитель резидента по линии ПР Анатолий Киреев. Агентура была проверенная и сотрудничала с нашей разведкой много лет. В прессе прокатилась бурная волна о тотальном советском шпионаже. Газеты наперебой сообщали сенсационные подробности из личной жизни агентов, выдвигали различные версии их разоблачения. Как всегда одна из них — превышение расходов над доходами. Недели за две до их ареста за Поповым и его семьей ФБР установило жесткую круглосуточную открытую слежку, явно преследующую цель оказать на него и других сотрудников резидентуры психологическое давление. Под предлогом отпуска Попов срочно выехал в Москву и уже там был лишен американской въездной визы. Киреева объявили нежелательным лицом для дальнейшего пребывания в США. В день ареста агентов и он покинул Нью-Йорк.

Спустя месяц в первый отпуск поехал и я. С Николаем Поповым у меня сложились в Вашингтоне дружеские отношения, мы часто с семьями проводили выходные дни, выезжая на природу, посещали исторические места в близлежащих штатах. В Москве я увиделся с ним. Трудно найти подходящие слова, которыми можно было бы описать его переживания по поводу произошедшего провала и, как он сам оценивал, случившейся трагедии с агентами. Чувство своей вины его не оставляло и просто подавляло, хотя по линии разведки каких-либо претензий ему не предъявлялось. Но случается и такое в жизни разведчиков. К сожалению, Попов слишком рано ушел из жизни, но светлая память о нем сохраняется его друзьями.

Вернувшись в Вашингтон, я продолжил свою работу. Руководить линией КР пришлось мне — вплоть до 1970 года. В один из дней октября согласно графику я с девяти утра до девяти утра следующего дня дежурил в посольстве. В обязанности дежурного дипломата входили прием посетителей, почты, ответы на телефонные звонки в вечернее время и решение других вопросов. Рабочее место, стол с телефоном, располагалось в холле на первом этаже напротив входа в посольство.

Вечером в семь часов в небольшом зале на втором этаже, вмещавшем не более пятидесяти человек, начался киносеанс для работников посольства и членов их семей. В помещении резидентуры к этому часу, как правило, оставался только резидент Соломатин. Но в тот вечер там находились еще два-три сотрудника, которые под предлогом киносеанса могли поработать подольше. Несколько сотрудников вместе с семьями смотрели кинофильм.

Никто не мог предположить, что в этот осенний день 1967 года откроется еще одна историческая страница успешной деятельности советской внешней разведки.

Сидя за столом дежурного, я просматривал свежий выпуск вечерней столичной газеты «Ивнинг стар». Около половины восьмого вечера в посольство быстро вошел посетитель. Внешне он выглядел неприметно — ниже среднего роста, темноволосый, с мелкими чертами лица, худощавый. На нем был черный плащ, такого же цвета костюм и шляпа. Обратившись ко мне, он сказал, что хочет переговорить с работником посольства, занимающимся вопросами безопасности. Хотя голос его был спокойным и говорил он неторопливо, было видно, что он внутренне напряжен, чувствует себя неуверенно и старается скрыть волнение.

Посещения посольства американцами с такими просьбами не были частыми, но время от времени случались. Приходили бывшие подставные, но вскрытые прежде агенты американской контрразведки, люди, желавшие получить политическое убежище в СССР, и просто лица с нарушенной психикой. Но встречались и такие, кто хотел заработать на продаже секретной информации. Каждый приход рассматривался с разных позиций, главное — определить истинную цель. Если посетитель приносил секретную информацию, то разобраться было легче.

Каких-либо ограничений на вход в посольство не существовало, он был свободным, без охраны. Позднее после взрыва небольшого устройства, подложенного в наружное окно, у посольства выставили полицейского, наблюдавшего за подозрительными лицами вблизи здания. Обычные посетители его не интересовали.

Резидентурой был определен четкий порядок приема посетителей такого рода, ответственность за его соблюдение возлагалась на офицера безопасности, с посетителем, потенциально представляющим оперативный интерес, прежде всего беседовал он. Институт офицеров безопасности в 60-х годах только начинал формироваться и находился в ведении службы внешней контрразведки. В посольстве на этой должности, открытой для американских властей, работал Яков Константинович Букашев, опытный, уже немолодой контрразведчик, бывший до этого заместителем председателя КГБ одной из союзных республик. Для приема посетителей, с которыми требовалось обсудить конфиденциальные вопросы, использовалась небольшая комната на первом этаже возле стола дежурного. Пройти в нее я и попросил пришедшего в посольство американца.