Анатомия чисел

Большие надежды я возлагал на дактилоскопические исследования. Но результаты можно было получить не раньше второй половины дня. Приходилось ждать. Правда, не всегда этот способ срабатывал, а чаще всего только по горячим следам. Чуть упустишь время и можешь забыть о поимке преступника. Да и чего там надактилоскопируешь? Эти чёртовы соседи наверняка залапали всё, что можно залапать.

Чтобы по достоинству оценить записки Иванова, я пригласил к себе известного в городе математика Егорычева из госуниверситета. Ему я решил показать тетрадки с формулами, а самую толстую, с зашифрованным текстом, положил в нижний ящик своего письменного стола. Но по странному стечению обстоятельств Егорычев этих тетрадей так и не увидел. Это потом я понял, что здесь что-то нечисто, а сначала и не подозревал ничего.

Вообще, всё это дело было очень и очень запутанным, и с каждой минутой оно запутывалось ещё больше! И я не знал, за какую ниточку потянуть, чтобы распутать этот клубок.

В полдень в кабинете зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал хрипловатый бас начальника управления внутренних дел генерала Соболева:

– Гурьев, вы меня хорошо слышите?

– Да, – ответил я.

Ещё бы я не слышал его голос, от которого чуть ли не разлетались мембраны телефонной трубки. От него оглохнуть можно.

– Сейчас к вам подойдёт один из сотрудников НИИ ПИВО, – пробасил Соболев. – Передайте ему все деловые бумаги гражданина Иванова. У него будет предписание, возьмёте, и оставите себе.

Я удивился его словам не меньше, чем когда услышал от Фишер, что Иванов свалился с другой планеты. Бред продолжался уже на другом уровне. Какой к чёрту НИИ ПИВО? Что он несёт?

– Из какого НИИ ПИВО? – не поверив, переспросил я. – У нас в городе нет такого института.

– В Греции всё есть! – ответила трубка.

– Но…

– Выполняйте приказ! – строго отрезал начальник и тут же повесил трубку.

Я ничего не понимал. Я пытался расшифровать название этого НИИ, но получалась откровенная чушь. Планетарный Институт Выживания Одноклеточных? Первый Инопланетный Всегалактический Образовательный? Голова просто пухла от накатывающих мыслей.

Скоро в кабинет зашёл гость. Представитель НИИ оказался симпатичным молодым человеком. Показал документы. И тут я узнал, что означало это НИИ ПИВО – Научно-Исследовательский Институт Пространственных И Временных Отклонений. Он хорошо знал Иванова по совместной работе. По крайней мере, так он мне сказал. А если и наврал, то дача ложных показаний… впрочем, где я его найду теперь?

Сказал, что якобы они работали над одним секретным проектом, на формулы которого мне удалось взглянуть одним глазком. Что там такого секретного, в этих тетрадях? Нарисованное при помощи чертёжной линейки «Пифагоровы штаны»? Так это любой школьник начертит. Если это у них секретный проект, то чем они обычно занимаются? Таблицей умножения? Плюс-минус-умножить-разделить? Что за чушь!

Молодой человек отдал мне предписание с подписью Соболева, сложил документы Иванова в дипломат, прихватил ультрафиолетовую установку, устройство и принцип действия которой я так и не понял, и тут же удалился. Когда за ним закрылась дверь, я схватился за голову и нервно рассмеялся.

Но смеялся я преждевременно. А ведь смеётся тот, кто смеётся последним!

Всё, все улики у меня забрали. И даже фотографию пластины этой, таблички глиняной, Плимптон 322. Новенькой таблички, будто только из обжига вынутой. Совсем не такой, каковым было её изображение в книге. Что же там такое? Неужели он на самом деле в прошлом был?

Не успел я придти в себя от пережитого волнения, как в кабинет ворвался судмедэксперт Кучеров. Волосы его были взъерошены, рубашка вылезла из штанов, а галстук болтался на спине. Таким он бывал всегда, когда находил что-нибудь стоящее.

Кучеров размахивал листками бумаги и кричал:

– Потрясающая новость! Сенсация века! Дожили-таки…

Он остановился у моего стола и подпрыгивал, будто стоял на раскалённой сковороде.

– В чём дело? – спросил я его. – До чего мы дожили?

Кучеров торжествующе хлопнул ладонью по столу, будто припечатывая комара.

– Иванов и старик – это одно и то же лицо, – как глухому, прокричал он мне на ухо. – Вот отпечатки пальцев, которые удалось обнаружить в комнате – все они принадлежат одному лицу. Но узоры на пальцах старика Иванова совершенно не характерны для человека. Этот старик – не человек… Там, у него на пальцах такие узоры, я тебе скажу! Ван Гог отдыхает! Прямо загляденье, а не узоры!

Сердце моё едва не выскочило из груди. Я был уничтожен.

– Кто же он тогда? – упавшим голосом спросил я Кучерова.

– И-но-пла-не-тя-нин, – по слогам отчеканил он. – Вот два рентгеновских снимка, которые сделали в ожоговом центре. Что в заключении рентгенолог пишет – с ума сойти можно.

Кучеров наконец-то сел на стул и торопливо отыскал необходимый листок бумаги и по нему стал зачитывать всё наиболее важное, что в первую очередь поразило его собственное воображение: