Анатолий Собчак: тайны хождения во власть

Кстати, миф о правовой образованности Собчака был создан им самим. Как только на заседании Верховного Совета он замечал, что на него направлена очередная телекамера, тут же патетически восклицал: «Я профессор права!». Над распространением этого мифа также много и упорно потрудились сами признавшие его превосходство, а затем с издевкой им осмеянные сотоварищи-депутаты, которых он потом, гарцуя в ораторском припадке, именовал «наперсточниками», «якутами», «адыгейцами», и еще черт знает кем.

Несомненно, предыдущая научная деятельность выработала у Собчака визуально обнаученную форму изложения мысли, несмотря на полное отсутствие каких бы то ни было осмысленно просчитанных экономических доктрин. В процессе совместной работы для более полного раскрытия его личности пришлось ознакомиться с несколькими додепутатскими научными трактатами «патрона», давшими ему право на ношение ярлыка доктора наук, которым он как-то непомерно, по-местечковому гордился. Я убедился, что эти «сочинения» были образцом вдохновенного воспевания преимуществ социалистической системы хозяйствования и советской власти в целом. Например, из многостраничного эссе Собчака под названием «Режим экономии и хозяйственный расчет» можно смело привести десятки цитат, прямо противоположных его сегодняшней точке зрения, что легко убедило бы любого, сомневающегося в кардинальной политической измене «патрона». Но если же Собчаком это сделано искренне, то тогда вся его предшествующая научная деятельность являет собой сплошную, им же признанную ошибку, т. е. своими научными трудами он отстаивал социалистическую хозяйственную доктрину, от которой сам же впоследствии отрекся. Значит, было бы уместно отказаться и от ученых степеней, добытых в этом псевдонаучном строительстве.

За свои ошибки каждый должен платить сам, а не заставлять расплачиваться непричастных. В этом проявилась нечистоплотность не только Собчака, но и многих других «остепененных» «демократических» деятелей. Если бы им была свойственна элементарная честность, то после самоотречения от научных позиций и трудов они должны были публично сжечь и свои дипломы докторов «ошибочных» наук. Ан нет! Дипломы оставили, а от собственных научных выводов отреклись, хотя никому из них костер, как Галилею, не грозил.

Я чуть отвлекся, поэтому возвращаюсь к Белкину. «Патрон» платил ему такой же перманентной неприязнью. Правда, склочничал он совсем по-коммунальному, или, если угодно, по-кафедральному. Порой иронически замечая принародно, что Белкина, мол, знобит от взгляда проходящих мимо незнакомых блондинок. Этим «патрон» намекал на какую-то грязноватенькую историю, связанную с безграничным влечением своего конфидента к противоположному полу. Как говорил Собчак, это маниакальное влечение когда-то послужило поводом для диагностики морального облика Белкина на заседании университетского парткома. В общем, если они, случайно столкнувшись, здоровались, смотреть было прелюбопытно, зная, что эти «ученые» мелют друг о друге за глаза.

Как попала в руки депутатов ксерокопия собственноручного заявления Собчака о приеме в партию, остается лишь гадать. Это мог сделать кто-то из его бывших коллег, имевший доступ к архиву университетского парткома.

В этом своем заявлении от 1988 года Собчак, как тогда требовалось, пылко клялся в преданности идеалам партии, если только его туда примут. Собчачье рукописное признание в любви к КПСС было тут же зачитано на вялотекущей сессии Ленсовета и сильно взбодрило присутствующих, дружно потребовавших объяснить, почему «патрон» предал эти самые идеалы всего лишь полтора года спустя, если они, разумеется, были. Собчак попал в двусмысленное положение и мучительно подыскивал удобную форму выхода из этого «аутодафе» для мотивации столь дискредитирующего именно сейчас поступка. Независимо от отношения к КПСС сидящих в зале, все понимали ( предавать так быстро нехорошо и подло. Ведь чуть больше годика для полной политической перелицовки маловато человеку, не желавшему подчеркивать присущие ему черты и демонстрировать свое истинное внутреннее содержание. Задача была непростая. Зарегистрироваться подонком никто не хотел. После перебора уймы вариантов, мне пришла в голову простейшая мысль связать вступление в партию с каким-нибудь значимым событием, которое бы достойно украсило очередное предательство Собчака и вполне удовлетворило общественное мнение. Такая связь была вскоре найдена ( начало вывода наших войск из Афганистана. Правда, сама дата вступления «патрона» в партию была намного раньше начала войсковой операции, но кому придет в голову их стыковать, решили мы. Вот тогда из уст Собчака, с пафосом посрамляя глупцов, пытавшихся его обвинить, и пошла гулять по свету легенда о том, что «патрон» предложил себя в услужение КПСС, потому как сильно зауважал партию после принятия ею исторического решения об окончании войны в Афганистане. Кстати, по-моему, он эту ложь увековечил в своей книге «Хождение во власть».