Анастас Микоян

Нужны были кардинальные изменения в распределении продовольствия. Сталин понял, что Микояна нужно, во-первых, немного разгрузить, а во-вторых, поставить на более важный участок работы. Разделив 22 ноября 1930 года микояновский наркомат пополам, Сталин взял в основном на себя внешнюю торговлю. Новый наркомвнешторг Розенгольц был очень дельным специалистом, но никаких инициатив (в отличие от Микояна) не проявлял, а сосредоточился на том, чтобы аккуратно выполнять приказы Политбюро. Розенгольца Сталин потом на всякий случай расстрелял, в 1938 году.

Микоян же, наоборот, всё время выдвигал новые идеи.

Одна из таких идей, внешне простая, заключалась в следующем. Увеличить количество продовольствия невозможно: деревня с каждым годом производит его всё меньше и переломить эту тенденцию не получается. Но зато можно оптимизировать распределение продовольствия в городах, там, где сосредоточены промышленные и строительные рабочие, а также чиновники и администраторы. Наведение порядка в этом вопросе могло дать экономию продовольствия, а сэкономить — значит заработать. Согласно этой идее, продовольствие, произведённое сельским хозяйством, в первую очередь следовало направлять не в магазины и лавки, для продажи в розницу, а на предприятия общественного питания, то есть в столовые.

Реформа продовольственного снабжения обещала быть очень сложной и трудоёмкой, более того — рискованной.

Параллельно Микоян изыскивал новые источники получения продовольствия, и в 1928 году нашёл один, зато практически неисчерпаемый: дальневосточная промысловая рыба. Сам он пишет, что «это было идеей Сталина». Об участии Микояна в развитии рыбного промысла на Камчатке и в целом на Дальнем Востоке будет рассказано ниже; пока мы зафиксируем эту необычную инициативу, а также то, что именно Сталин дал добро на интенсификацию рыбного промысла Дальнего Востока.

Пятого июня 1929 года Ашхен родила пятого, и последнего ребёнка, снова мальчика. Он получил имя Серго, в честь Орджоникидзе.

Теперь Микоян — мало того, что самый молодой нарком, так ещё и самый многодетный, отец пятерых сыновей. Второй по многодетности — сам товарищ Сталин, отец троих родных детей (от двух жён), да еще воспитывает одного приёмного сына.

Продолжалась, и весьма активно, внутрипартийная борьба, детально описанная биографами Сталина, историками Олегом Хлевнюком, Святославом Рыбасом и Николаем Капченко, — здесь нет смысла пересказывать солидные их труды; скажем только, что под видом борьбы товарищ Сталин фактически осуществлял избиение.

Микоян свидетельствует, что в 1928 году, когда уже был сформирован первый вариант «ближнего круга», вечером Сталин пригласил Микояна, Кирова и Орджоникидзе на ужин на свою дачу, а после ужина все четверо на машине с открытым верхом поехали в Москву. Сталин сидел рядом с шофёром, Микоян, Киров и Серго — на заднем сиденье. Сталин повернулся и сказал: «Вы высоко цените Рыкова, Томского, Бухарина ‹…› вскоре вместо них мы поставим вас, и вы будете лучше работать».

Фраза эта примечательна. Сталин был прирождённым манипулятором и умел программировать своих соратников. «Вы будете лучше работать» — это значило, что удаление старой ленинской гвардии и замена ветеранов на молодых — это не месть лидера, не прихоть его и, конечно, не стремление к единоличной власти, а суровая необходимость, практическая мера. Тех, кто работает хуже, мы убираем и оставляем тех, кто работает лучше. Ничего личного.

Потом эти трое жарко обсуждали сказанное Сталиным. Они уважали ветеранов-ленинцев и были готовы с ними сотрудничать. Но лидер намекнул, что никакого сотрудничества не будет. Ветераны будут вышвырнуты, и позже физически ликвидированы.

Система управления была усложнена, ветераны держались независимо, а хуже того — у каждого были свои сторонники в руководящих органах партии. Наибольшую проблему представлял Троцкий — но ему и досталось больше других.

Сталин первым понял, что для всех будет проще иметь одного непререкаемого лидера, Ленина, исключительного и пребывающего вне критики. Дискуссии вокруг ленинских идей расшатывали едва возведённое здание первого на планете социалистического государства. С точки зрения Сталина, гораздо проще было объявить недавно усопшего Ленина живым богом, его наследие — канонизировать, ленинскую теорию — законсервировать, все споры — прекратить на корню. Ничего лучше для страны придумать было нельзя; по крайней мере, Сталин так решил. Ленин написал десятки томов теоретических работ, там содержались ответы на все вопросы.

Старая гвардия — Троцкий, Бухарин, Рыков, Каменев, Зиновьев, Томский — помнили Ленина неуверенным, слабым, ошибающимся, сомневающимся, но такой Ленин не устраивал Сталина; ему был нужен носитель абсолютной истины. Языческий идол. Оспаривать Ленина — значило смущать неподготовленные умы. Массам, как полагал Сталин, нужен был сверкающий бог, каждое слово которого есть закон.

Сталин первым понял, что ветер переменился. Громогласная внутрипартийная дискуссия должна была быть прекращена, ибо Бог — неоспорим, необсуждаем, он вне критики.