Сам Микоян, согласно его воспоминаниям, принял участие минимум в двух крупных боевых столкновениях, с применением артиллерии и с большими потерями с обеих сторон. Турки отчаянно контратаковали, их полегло много. Однажды, во время редкой перестрелки, Микоян специально полез под пули, чтобы, как он сам говорит, испытать себя, понять, насколько велик его страх и можно ли его преодолеть. Он прополз и пробежал несколько сотен метров по ничейной земле, под непрерывным винтовочным огнём, но не пострадал. Однако личная храбрость сочеталась в Микояне с физиологическим неприятием человекоубийства, пусть даже в условиях войны. Микоян описал случай, когда отряд получил приказ готовиться к ночному штыковому бою. Анастас понял, что не способен воткнуть штык в живого человека, пусть и во врага. Вдобавок он не владел навыками рукопашной схватки: какие навыки у вчерашнего юноши-студента? В предстоящем бою он решил драться не штыком, а револьвером. Револьвер попросил у товарища: тот понял и отдал. Вообще, воинский обычай не велит просить оружие у друга, тем более перед боем. Хороший солдат имеет своё оружие, свою винтовку, свой револьвер, свой нож; бережёт оружие, ибо оно хранит его жизнь. Попросить у друга взаймы его оружие, да ещё непосредственно перед делом, — значило переступить через гордость, нарушить воинскую этику; но Микоян на это пошёл, а его товарищ, имя которого мы не знаем, всё понял и помог. К счастью, ночная рукопашная атака так и не состоялась.
Война — это прежде всего физическое изнурение. Война в горах, зимой — троекратное изнурение. Анастаса Микояна спасало то, что он сам был горец. Каждый солдат имел шинель и компактную одноместную брезентовую палатку. Вечером, где-нибудь на ровном участке, на горном склоне, палатку надо было расставить — и в ней заночевать. Ежедневный пеший переход — от 3 до 5 километров, по безлюдной местности. Редкие сёла по пути следования — все пусты. Население бежало в горы, забрав с собой продовольствие. Еду подвозили из тыла, в основном солдаты обходились сухим пайком. Снег, обморожения, переохлаждение, мозоли, недоедание, бессилие. Грязь: стирать и мыться негде. Так продолжалось шесть месяцев, включая всю зиму 1914/15 года.
Организм солдата Микояна не принимал мяса. Стоило съесть кусок курицы — тошнота, рвота, сыпь на теле. Анастас Микоян обходился только кашей и хлебом, свой паёк — мясные консервы — обменивал на сыр и хлеб.
Так отряд, ведомый дашнаком Андраником, в течение зимы пробился с боями — и, надо полагать, с тяжёлыми потерями — далеко на запад, к городу Ван, древней столице Армении. Этот город находится на территории Турции. Ванское сражение весны 1915 года историками хорошо изучено. Потери с обеих сторон составили до 2 тысяч только убитыми; из них более тысячи — турецкие солдаты. Микоян, однако, не участвовал в Ванском сражении. В конце марта, когда отряд подходил к городу, 19-летний солдат армянской дружины Микоян выбыл из строя — свалился с тяжёлой малярией. Малярия — это высокая температура, лихорадка, рвота, поражение нервной системы. В острой форме — смерть. В начале апреля 1914 года Анастаса отправили в тыл. На этом первая война для него закончилась. Потом будут ещё две большие войны и четыре международных военных конфликта.
Солдат Микоян две недели ехал в тыл: шатающийся от озноба инфекционный больной, сначала на конных повозках, потом по железной дороге в Эривань, а оттуда в Тифлис, в военный госпиталь.
Впоследствии, в советский период, Первую мировую объявят империалистической. Любой национализм будет запрещён. Дашнаки станут врагами советской власти. Участие в империалистической войне, в отряде националистов, скорее не украшало анкету большевика Анастаса Микояна. Даже в своих воспоминаниях, написанных в позднейшее время, в 1970-е годы и позже, он описывает свой поход коротко, на двух страницах.
В СССР существовал свой четкий канон отношения к Первой мировой войне: это была несправедливая мясорубка, капиталисты ввергли свои народы в бойню, ради денег, ради ресурсов и рынков сбыта. В СССР Первая мировая замалчивалась. Никакой общественной дискуссии не было. В литературе и кино она была представлена как унылая и несправедливая. Поэтому и Микоян описал свою Первую мировую очень скупо.
Но сейчас, пытаясь реконструировать тот май 1915 года, можно предположить, что эта первая война войдёт в подкорку Анастаса Микояна. С тех пор и до конца жизни он будет знать всё про войну: какова она на самом деле, как её выносит солдат на своём горбу. За шесть месяцев, включая зиму 1914/15 года, Микоян прошагал пешком от персидского города Хой до армянского города Ван, в составе отряда, который, в свою очередь, входил в русскую Кавказскую армию. Русские дрались рядом с армянами. Был совершён тяжёлый зимний переход через горы длиной около 300 километров. Турецкая армия дважды пыталась перейти в контрнаступление, и тогда Кавказская армия оборонялась.