Анархист

Игорь чуть не бежал от храма к подсобному помещению. Утренняя служба закончилась, братья занялись своими делами. Настоятель попросил узнать чей потрепанный автомобиль с ночи стоит во дворе. То, что на старой восьмерке приехал Вадим, сомневаться не приходилось - чужого охрана во двор не пустит, а священнослужители на таком, прости господи, барахле не передвигаются. Можно было так и сказать настоятелю, Вадим почему-то пришелся ему по сердцу, батюшка обмолвился даже: «Нелегко ему жить, болит у него душа за простых людей». Странно, они даже парой слов при знакомстве не обмолвились, а отец ... позволил Вадиму жить при храме. Знал бы настоятель, из-за чего у него душа болит! Ох, затевает Вадим недоброе, всегда из него энергия ключом била, а сейчас, после стольких лет в заточении, и подавно. Аукнется еще монастырю его присутствие. Но на все воля Божья, и не Игорю осуждать друга. В своей комнатушке Вадима не оказалось, хотя, судя по вещам, ночью он приходил. В полуподвальном помещении Вадима тоже не оказалось. Давно, кстати, он с воспитанником не занимался. Игорь неожиданно для себя провел связку: левой прямой, правый боковой по боксерскому мешку. Улыбнулся - для таких габаритов, как у него, неплохо. Где же еще мог обретаться Вадим? Или не он все-таки приехал на восьмерке? Игорь посмотрел на качающийся мешок и вспомнил. Холодильник! Отдельное помещение у самой границе монастыря, куда после поста Вадим помогал сгружать коровьи туши. Тогда еще Игорь отметил взгляд, каким старый товарищ окинул помещение, а потом задал несколько вопросов. С тяжестью на сердце Игорь отвечал тогда, что помещение приспособлено для длительного хранения продуктов, братья ходят по мере необходимости, обычно раз-два в неделю. Там, кстати, и отдельный выход имеется в стене, ограждавшей монастырь. Только что он там столько время может делать? Не замерз ли в морозильной камере?

Игорь толкнул дверь, в лицо ударил холод и застарелый запах коровьих туш. Осторожно спустившись по ступеням, щелкнул выключателем. Жгут проводов под низким потолком, зарешеченные плафоны, подпорки земляных стен. В свете маломощных ламп коридор показался проходом в преисподнюю. Пройдя несколько метров, на земляном полу, утоптанном ботинками братьев, Игорь заметил след волочения. Затем след изменился, как будто кто-то боролся, а затем снова обычные следы обуви. Почудился приглушенный голос, затем крик. Звуки, если и впрямь не почудились, шли слева и будто из-под земли. Игорь сориентировался, там, левее, находился погреб. Братья туда не ходили, овощи в последние годы закупали на рынке в разумном количестве и хранили в холодильнике при столовой.

Сердце забилось быстрее, с нехорошим предчувствием Игорь повернул налево. В конце коридора, куда едва достигал свет, угадывался дверной проем. Игорь медленно открыл дверь. Глаза уже свыклись с полумраком, Игорь разглядел балки низкого потолка, прогнившие доски, подпирающие земляные стены. В дальней части овощного хранилища мерцал квадрат на полу. Присмотревшись, Игорь заметил верхняя часть приставной лестницы. В погребе кто-то водил фонарем. Внутренний голос подсказывал не спускаться, но проем притягивал как магнит. Игоря наполнил сладостный ужас. Он шагнул вперед, склонившись, ухватился за стойки. В сплетении нечленораздельных звуков расслышал знакомый голос:

- Жить хочешь? Не верю!

Игорь лег на землю, опустил голову в подземелье. Сюрреализм! От увиденного закружилась голова. В свете фонаря дрожало мясистое лицо мужчины средних лет. Глаза выпучены, щеки влажные с потеками грязи, но губы кривились в улыбке. Луч дрогнул, опустился. Мужчина лежал на боку у стены, скрючив ноги. Какое-то несоответствие было в одежде. Неправильно сшитый пиджак. Нет! Это правая рука обрублена по локоть! Левой мужчина держал концы жгута и улыбался. Луч быстро переместился, свет ударил в глаза. Игорь едва не свалился на сцену жуткого спектакля.

- Стой на месте! - пальнул приказ из погреба.

Игорь так резко отшатнулся, что, не успев встать, упал на спину. В следующую секунду он ослеп от яркого света.

- Что ты делаешь, Вадим?

Игорь не пытался заслонится, не закрывал глаза. Сознание жгла картина увиденной пытки.

- Вставай! Разлегся, Лев Толстой! - доносились слова. - Пойдем, исповедуюсь.

Игорь смотрел на себя будто со стороны. Вот он встает, идет, согнувшись, по коридорам. Сзади как конвоир идет Вадим. Вот они пересекли двор монастыря. Светит солнце, колышется трава, где-то пилят дрова, доносятся отдельные слова братьев. А в овощном хранилище пытают человека.

Игорь пришел в себя только в комнатке Вадима, когда тот двинул засовом.

- Что ты делаешь, Вадим?

- Представь, Игорек, перед тобой два человека: пожилой и подросток. тебе надо сделать выбор, кто останется в живых. от тебя зависит, кому жить, кому умереть.

- Почему я должен кого-то убивать?

- Я не сказал убивать. я предположил ситуацию, где от твоих действий зависит умрет один или другой. различие объектов в возрасте.

- Глупая, невозможная ситуация. даже думать не хочу.