Anamorphosis

— Приходите с миссис Дэвис к нам на чай. Лорна будет рада.

«Лорна», не «мама» — отметила Джуди. Это показалось ей странным и подозрительным. Но ей не стоило лезть в чужие дела, да и невдомек было думать об этом. Все ее мысли занимал белый дом у реки. И перспектива пробраться в эти хоромы.

— Спасибо, — робко молвила Джуд.

Так началась их дружба.

Десять лет ее баюкала река, обнимала, как тот маленький остров, пока не обернулась морем слез.

Глава первая. Во всем виновато зеркало

Джуди выскочила на улицу, свернула в безлюдный переулок и прижалась спиной к стене. Она несколько раз легонько ударилась затылком о кирпичную кладку, надеясь, что от этого ее бестолковые мозги встанут на место.

Увы, необходимого эффекта мера не возымела. В мыслях по-прежнему царил беспорядок.

Какая же я глупая, — сердито подумала девушка и полезла в карман куртки за телефоном. Ладошки взмокли, и гаджет чуть не выскользнул на мостовую. К счастью, Габриэлла тут же взяла трубку — каким-то шестым чувством она уловила острую потребность, которую испытывала в ней подруга.

— Габс? — жалобно начала Джудит, — ты занята? Можешь приехать?

— Уже вылетаю, детка, — заверил ее бодрый голос в динамике.

Джуд скинула Габриэлле адрес и огляделась — подворотня представляла из себя гадкое, грязное местечко, но она пока была не готова покинуть свое укрытие. Вдруг он еще там. Неловкие разговоры — последнее, в чем сейчас нуждалась смущенная девушка.

Она ненавидела февраль, а ближе к концу месяца окончательно теряла контроль.

Ей давно стоило бы привыкнуть и по возможности избегать потрясений.

Лучшее, что она могла сделать — запереться дома, запастись едой и придумать себе какие-то занятия, чтобы отвлечься. Уж точно не ввязываться в сомнительные авантюры, вроде этой, не вестись на подначивания Габриэллы.

Да, именно Габи во всем виновата. В курьезной, нелепой ситуации и том экзистенциальном ужасе, что теперь овладел Джуди.

Стоило подруге нарисоваться в ее поле зрения, она принялась бурно выражать свое недовольство.

— Зачем я тебя послушала! — воскликнула она вместо приветствия, расхаживая по подворотне из стороны в сторону, — ты ужасная, коварная женщина. Это полный провал!

— Вот как, — усмехнулась Габриэлла, и издевательски протянула, — мне так жаль! Так жаль, что меня беспокоит твоя жизнь. Так жаль, что я не хочу, чтобы ты умерла одинокой старой девой, окруженная сорока кошками!

— У меня и одной кошки нет, — сварливо напомнила Джудит, — арендодатель запрещает заводить животных.

Не сказать, чтобы это обстоятельство доставляло ей неудобства. Она о себе самой то позаботиться не могла, не то, что о благополучии какого-то еще существа. Страшно подумать, какая участь грозила бы ее гипотетическому питомцу, учитывая это. И, конечно, ее крайне нестабильное финансовое положение.

— Заметано. На тридцатилетие я подарю тебе первого кота, — добила Габриэлла, — не поленюсь объездить все приюты и найти fenomeno. Самого стремного и облезлого. Договорились?

Джуд покосилась в ее сторону — подруга откровенно забавлялась, не испытывая и капли сочувствия к ее душевным мукам. Это неимоверно злило, как и ее привычка постоянно вставлять в речь испанские словечки.

Легко ей, — подумала Джуди — легко надо мной потешаться.

Габи такая самоуверенная и яркая, такая очаровательная! Да будь Джудит мужчиной, сама бы пала жертвой ее обаяния и экзотической красоты. Как устоять перед карамельной кожей, женственными формами, роскошными волосами и томным взглядом из-под длиннющих ресниц? Никак. Но Джуди была девушкой, и ей оставалась лишь зависть. И чувствовать себя рядом с подругой гадким утенком. Тем самым «fenomeno».

— У меня еще есть время, — сказала она.

— Ну-ну, — хмыкнула Габриэлла, — bien, я дам тебе шанс. Но не найдешь мужика, получишь кота. Справишься за два года? Ой, я сомневаюсь, — она рассмеялась.

Даже смех у нее был мелодичный и заразительный, не то, что вопли умирающей чайки, которые обычно издавала Джуди.

— За три, — поправила она, надувшись.

— Такими темпами точно нет, — заметила ее мучительница и осторожно спросила, — что опять тебе не понравилось?

— Ох, — многозначительно вздохнула Джуд, — он полез ко мне целоваться. И это после джамбалайи с кучей чеснока, Габс! На первом свидании! Мерзость.

— Tonta, — ласково сказала Габриэлла и утянула подругу в утешительные объятия.

Джуди догадывалась, что ту ничуть не тронуло жалкое блеяние, прозвучавшее в качестве объяснения. Но порыв Габи оказать моральную поддержку был искренним. Как и ненависть к кухне Луизианы, так что Джуд правильно поступила, упомянув ее в невыгодном свете.

Она все равно не могла сказать правду. Габриэлла ее не поймет. Февральская тревога и мартовская меланхолия — это слишком личное. Ее маленькая, дурацкая тайна. Тайна, носящая имя, которое нельзя называть.

— Я, кстати, голодная, — отстранившись, пожаловалась Габи, — так спешила тебя спасать, что не успела поесть. Но только не джамбалайя, даже не предлагай. Я бы не отказалась от чего-нибудь… более американского, — она улыбнулась.