Они поставили на место и обиходили лошадей, убрали денники, задали корм и воду. Обычные хлопоты.
Не спеша поднялись в номер и, как уже привыкли, пошли в душ. Не спеша, с обычными шуточками и подначками привели себя в порядок. Эркин повертел призовую рубашку и положил её в шкаф.
— Завтра надену.
— На бал? — усмехнулся Фредди. — Правильно. Красоваться, так красоваться.
Андрей, занятый сортировкой выигрыша, ограничился одобрительным хмыканьем и фразой:
— Если нож доведу до ума, тоже надену. Сейчас им только кашу резать.
— И когда ты на это время найдёшь? — невинно поинтересовался Эркин.
— У тебя займу, — тут же ответил Андрей, заслужив одобрительный общий хохот.
Когда за Фредди закрылась дверь, Андрей быстро закончил сортировку и подсчёт кредиток и поднял на Эркина глаза, предлагая начать разговор.
— Ты когда куртку покупал, бумажники не посмотрел? — подыграл Эркин.
— Смотрел, — кивнул Андрей. — Классные за две тысячи.
— Охренел?! У меня таких денег не было и не будет.
— Насчёт не будет, — засмеялся Андрей, — я бы того… поостерёгся. Я так до игры тоже думал. Но за сотенную можем себе позволить.
— Я-то не играл, — хмыкнул Эркин. — Пятьдесят мне предел. А то и положить в него нечего будет.
— Видел и такие, — согласился Андрей. — Что ж, тоже… резонно. Кошелёк победнее, да в нём побольше.
— Тогда пошли, а то под ночную наценку попадём.
— Да, — Андрей изобразил внезапное воспоминание, — Сейчас подумал… Дай мне справку твою посмотреть.
Судя по тону, он явно не хотел объяснять причины просьбы. И Эркин, ни о чём не спрашивая, достал и протянул ему справку. Андрей читал долго и очень внимательно, сравнивая русский и английский тексты, и так же молча вернул её Эркину.
Они обулись, надели куртки и шляпы и вышли. Их вечер только начинался. И у Андрея были далеко идущие планы на этот вечер.
Обычная вечерняя гульба сегодня была чуть шумнее. Соревнования кончились, обмыть выигрыш, залить проигрыш, поздравить и посочувствовать — святое дело! Победителей узнавали, поздравляли, угощали, даже продавали им со скидкой. Поэтому Андрей и Эркин начали не с еды, а с покупок.
— Мне куртку за сто тридцать уступили, — быстрым шёпотом объяснял по-русски Андрей, — а так-то, я смотрел, они под двести. Пока горячо, так надо…
— Понял, — кивнул Эркин. — Вон туда давай. Вроде он цветным продаёт, и на борьбе я его видел.
— Ага, помню. Он, кажется, на тебя играл.
— Ну, тогда точно продаст, — засмеялся Эркин.
Торговаться почти не пришлось. Продавец — он же, видимо, и хозяин, так как сбавлял цену, а продавец себе этого не позволит, хозяина побоится — действительно был на борьбе, ставил на Эркина и потому не стал дорожиться. Высыпал перед ними целую россыпь бумажников и, пока они выбирали, рассказывал Эркину, как тот здорово боролся. Эркин кивал и поддакивал. Словом, вместо семидесяти шести они заплатили по пятидесяти восьми, да ещё получили по шейному платку в придачу. Тут же переложили деньги из карманов в бумажники, а Эркин, подумав, упрятал туда и свою справку — благо, отделений много — оставив в карманах только расхожую мелочь.
— Ну вот, — Андрей, сбив шляпу на затылок, победно оглядывал вечернюю, уже всю в огнях, шумную улицу. — Теперь поедим и вперёд.
— К Дюпону не пойду, — очень серьёзно сказал Эркин.
— Кто бы спорил?! — охотно возмутился Андрей. — Туда смокинг нужен, а я его ещё на выпасе сносил.
Про ресторан Дюпона — возможно, лучший, но точно, что самый дорогой в Бифпите — среди цветных ходило множество анекдотов. Больше всего смешило то, что туда по слухам пускали только в смокинге. Ни один из цветных смокинга в глаза не видел, но кто-то сказал, что это навроде пиджака, а пиджак — это как куртка, но совсем короткий и вся грудь открыта. И теперь все шутки крутились вокруг того, что если кто придёт только в смокинге, ну, без всего остального, то как… пустят его? Должны пустить, ведь про всё остальное, включая штаны, не сказано.
— Ну, пошли, — отсмеялся Эркин. — Драться не будем?
— Некогда, — с сожалением вздохнул Андрей.
— Тогда к Сомзу.
— А куда ж ещё.
Они свернули в проулок и быстро — Бифпит невелик — оказались в цветном квартале. Сомз славился крутым характером, крепкими кулаками и поварихой Салли. Кем она приходилась Сомзу, никто не знал, так как вопросов тот не терпел, сразу начинал злобно сопеть, и если чересчур любопытный оказывался проворным и успевал убежать, то обходилось без особых увечий. Но готовила Салли хорошо. К Сомзу ходили поесть. Правда, верный своему характеру, он и здесь не терпел никаких вопросов и предложений, самолично определяя, что нужно посетителю. И о цене спорить также не полагалось.
— А, победители! — приветствовал он Эркина и Андрея. — Не жрали ещё.
Это не было вопросом, но Андрей подтвердил:
— Точно. Как в воду смотришь.
Эркин молча кивнул, усаживаясь за стол.
— Балабол! — Сомз шмякнул перед ними тарелку с буханкой тёмного хлеба, которая как сама собой распалась на толстые ломти, и рявкнул: — Салли! По полному им!
— Учить меня вздумал! — Салли уже плыла к ним, балансируя уставленным подносом. — А то я не знаю, чего с устатку нужно!