Читаем Аналогичный мир. Эпилог полностью

Две молодые женщины беседовали в комнате с явными следами прошлого, вернее, прошедшего богатства. Тёмные пятна на выгоревших обоях от висевших там когда-то картин, разрозненная когда-то дорогая мебель, посёкшиеся и потускневшие портьеры и гардины, также не сочетающиеся между собой и мебелью. Остатки былой роскоши.

Так же не сочетались между собой и собеседницы при явном внешнем сходстве. Светская дама в откровенном модном наряде и монахиня в полном монастырском облачении. Хотя опытный взгляд сразу бы определил, что драгоценности дамы… мм-м, не будем их называть фальшивыми или поддельными, а мягко скажем — искусственные, позолота на ремешках эффектных босоножек на пятидюймовых каблуках местами стёрлась и обнажает не кожу, а дешёвый эрзац, а макияж приближается по интенсивности к театральному гриму и не так скрывает, как подчёркивает возраст и… изношенность лица, шеи, глубокого декольте и обнажённых рук. И тот же опытный взгляд не ошибся бы в том, что облачение монахини пошито очень хорошим портным из настоящих тканей: английской шерсти, китайского шёлка, индийского хлопка, а верёвочный пояс сплетён из настоящих пальмовых волокон, и тонкие белые пальцы перебирают чётки из редкого тёмного русского янтаря.

— Мне нужны деньги! — дама пыталась говорить со спокойной требовательностью, но голос предательски взвизгнул на грани истерики.

Монахиня склонила голову и кротко улыбнулась.

— Твой последний любовник оказался слишком дорогим?

— Да, — нехотя согласилась дама. — Но это в прошлом. А сейчас… я познакомилась… Он так мил. Я страдаю, и ты должна помочь мне.

— Ты страдаешь от неутолённой страсти, — монахиня подняла глаза и вздохнула. — Твои страсти губят тебя. И ты не познакомилась, а тебя познакомили, тебя передают с… — её улыбка стала чуть-чуть насмешливой, намекая на непроизнесённое, — рук на руки, сестрица, и с каждым разом ты платишь всё больше. Потому что ты стареешь.

— Замолчи! — взвизгнула дама. — Заткнись, блаженная дура! Ты ничего в этом не понимаешь, а берёшься судить!

— Потише, сестрица, — лицо монахини оставалось безмятежно спокойным. — Ты разбудишь дедушку, а он только-только уснул после приступа.

— А ты, конечно, неотлучно была при нём. Тебе не противно?

— Это мой долг, сестрица, моё, — монахиня на мгновение благочестиво подняла глаза к потолку и тут же опустила их к чёткам. — Моё послушание. Телесная немощь…

— Заткнись, — повторила дама, негромко, но угрожающе. — Заткнись сама, Мира, пока я не заткнула тебя по-другому. Как раньше.

— Ах, Марджи, — монахиня глядела только на свои чётки. — Той девочки Мирабеллы больше нет. Ты же знаешь, ты сама приезжала, чтобы проститься с ней. И убедиться, — её улыбка стала чуть откровеннее насмешливой, — в принесении обетов безбрачия…

— И бескорыстия, — перебила её Маргарет. — Но я не думала, что монастырь так ловко наложит лапу на наши деньги.

— Мои деньги, — поправила её монахиня. — Это были мои деньги, моя доля наследства наших несчастных родителей, да упокоятся они с миром. Свою долю ты получила даже раньше меня, как и положено, на совершеннолетие. И ты потратила её, как и хотела, на свои страсти.

— А ты…

— А я внесла в монастырь. Я знаю, что ты пыталась оспорить мой постриг. И даже знаю, сколько ты потратила на адвокатов.

— Да, — нехотя кивнула Маргарет. — Эти бездельники неплохо погрели руки на моём деле. Но деньги дедушки…

— Свою долю ты уже выбрала, — монахиня взглядом показала на обшарпанные стены. — Мне пришлось всё это продать, чтобы выплатить тебе положенное. А что осталось, то моё. По законам земным и божьим. Я не дам тебе ни цента, сестрица, каждый платит за себя сам.

Дверь в глубине комнаты бесшумно приоткрылась, и в щель выглянула сиделка в таком же монашеском одеянии, но явно из более дешёвой материи.

— Сестра Мириам, он зовёт вас.

— Благослови тебя Бог, сестра Андреа, — монахиня встала и направилась к двери. — Иду.

— Подожди, — попыталась остановить её дама. — А доля Хэмфри?

Монахиня остановилась и обернулась. Теперь она стояла, выпрямившись во весь рост и замерев как изваяние, даже перестав перебирать чётки.

— Дедушка передал её мне.

— Но дядя ещё жив!

— Он в тюрьме и не выйдет оттуда. Ты знаешь, за что и на сколько он осуждён. Я молюсь за его душу.

— И всё?!

— Каждый платит за себя сам, — жёстко повторила монахиня, выходя из кабинета.

Перейти на страницу:

Похожие книги