Аналогичный мир – 2

Алиса подбежала к ним, с ходу уже привычно врезавшись в их ноги. Женя и Эркин разомкнули объятия. Женя подняла руки, поправляя выбившиеся из узла волосы. Алиса требовательно дёрнула Эркина за куртку, и он взял её на руки. Алиса обхватила его за шею, прижалась щёчкой к его щеке. Глядя на них, Женя рассмеялась: месяца не прошло, и как ловко Эркин держит Алиску, не сравнить с тем, когда он вернулся с заработков. Научился.

— А меня! — потребовала Алиса.

Эркин повернул голову и очень осторожно коснулся сжатыми губами её щёчки, ощутив какой-то… чистый запах.

Джен позволяет ему ласкать ребёнка?! Она что, с ума сошла? Или не знает? До двенадцати, ну, до десяти лет девочке лучше со спальником не контактировать. Ему-то всё равно кого тискать и лапать, вработанный спальник автоматичен, но Джен… как она может? Нет, она не знает, не понимает. Если индеец не перегорел, то сексуальные действия для него не просто обязательны, ему обычный ритм Паласа — три смены сексуальной нагрузки, одна смена физической — недостаточен… Что же делать? Крикнуть?

И Рассел с ужасом и стыдом понял, что не закричит, потому что боится этого спальника.

Эркин поставил Алису на землю. Женя поправила на ней беретик, одёрнула пальтишко и взяла за руку.

— Будь осторожен, Эркин. Мы ещё немного пройдёмся по городу и поедем.

— Хорошо. Я сейчас пойду на шоссе, попутку поймаю, и домой. Ты… ты поосторожнее, ладно?

Женя с улыбкой кивнула.

— Ну, всё, мы пошли.

Эркин ещё постоял, глядя им вслед. Алиса оглянулась, помахала ему рукой, и он поднял руку в ответном жесте.

Когда Женя и Алиса скрылись среди деревьев и даже белый беретик с красным помпоном исчез из виду, Эркин огляделся. Кажется, обошлось. А хорошее место какое оказалось. И чего его все так боятся? "Зайдёшь — пропадёшь". Да ни фига не пропал. Ладно, теперь можно и в дорогу. Он огляделся ещё раз и не спеша пошёл к развалюхе.

Когда индеец направился к нему, Рассел отпрянул от щели и затаил дыхание. Неужели что-то заметил? Тогда конец. В единоборстве ему просроченного не перегоревшего спальника не одолеть. Грин на такого выпускал не менее трёх обученных. И с ножами. И то было неясно, чем закончится. А уж ему-то… Сейчас индеец подойдёт, увидит…

Взвизгнули под рабскими сапогами осколки… Подошёл к стене… Зачем? Какой-то треск, будто расстегнули молнию, журчание…

Рассел понял, и ком тошноты подкатил к горлу, а щёки обожгло прилившей к ним кровью. Скотина краснорожая, он ещё и издевается!

Эркин застегнул джинсы и прислушался. Послышалось ему, или и впрямь кто-то дышит за стеной? Пойти посмотреть, что ли? Да нет, кому там быть? Крысы наверное. Их всегда в развалинах до фига, по зиме ещё помнится.

Крыс он всегда не любил и до сих пор побаивался. Жутких рассказов о крысах, обгрызающих спящих так, что те даже проснуться не успевают, он ещё в питомнике наслушался. Рассказы Андрея о лагерных крысах были ещё страшнее.

Эркин брезгливо сплюнул, выругался вполголоса, успокаивая себя, и повернулся. И впрямь место какое-то поганое. В лесу было хорошо, а здесь… сваливать надо и поскорее. Лишь бы Женя выбралась благополучно. А уж он-то не пропадёт.

И не ушёл, а убежал. Будто… а ну к чёрту всё это!

Когда шаги удалились и затихли, Рассел перевёл дыхание и посмотрел в щель, но рабской куртки уже не было видно. И он со стоном закрыл лицо ладонями, скорчился как от удара. Да это и был удар. Такой боли он ещё не испытывал. Он боится спальника, сексуально бешеной скотины, боится. Индеец не перегорел и работает. А вместо уборки двора и мытья полов грузит мешки на станции. Каждый день. И каждую ночь работает. Проклятье! Что же делать?

— Рассел Годдард Шерман!

Он вздрогнул и поднял голову.

Она стояла против света и казалась тёмным плоским силуэтом. Но он узнал её.

— Миссис Стоун? Вы?! Откуда вы…?

— Если в вас осталось хоть что-то человеческое, — она словно не услышала его вопросов, а жёсткий холодный тон неприятно противоречил словам, — вы будете молчать об увиденном. Даже под угрозой расстрела. Вы поняли меня?

Рассел медленно вдохнул и так же медленно выдохнул, успокаиваясь.

— Вы не ответили на мой вопрос, миссис Стоун. Откуда вы знаете моё имя?

— Это вторая причина, по которой вы будете молчать. Заговорите вы, заговорю и я.

— У нас получается диалог глухих, не находите? — Рассел встал, взял газету, на которой сидел, аккуратно её сложил и сунул в карман плаща. — Но я готов выслушать вас.

Теперь они стояли лицом к лицу. Рассел мягко взял её под руку и вывел наружу.

— Миссис Стоун, ваше молчание неразумно. Вы предлагаете мне, — Рассел усмехнулся, — скажем так, сделку. Но чтобы согласиться, я должен убедиться в её выгодности. Для меня.

— Это не сделка, — разжала бледные губы миссис Стоун.

— А что? Шантаж? Тогда тем более интересно. Вам-то какое дело?

Она молчала. Застывшее отчуждённое лицо, плотно сжатые губы, бледно-голубые словно выцветшие глаза, устремлённые куда-то поверх его плеча. Рассел повернулся и посмотрел в этом направлении. Пруд? Что-то изменилось? Да. Три красные розы слегка покачивались на воде. Три розы… Зачем это ей? Неужели…